Особенно,... 
89 
– Спасибо, ваше преподобие, – робко улыбнулась она. – Не могу сказать, что я уже окончательно оправилась, но чувствую себя все же неплохо.
На мгновение Эсме показалось, что в глазах Йена промелькнуло что-то вроде ревности. Неужели он ревнует ее к старому проповеднику только из-за того, что она дружески улыбнулась ему? Впрочем, скорее всего это просто ее воображение. Йен всегда смотрел на нее лишь как на обузу. А она еще тешила себя надеждой, что этот человек к ней неравнодушен! Да, провести с ней ночку-другую он был бы не прочь – но разве об этом она мечтала?
– Эсме, – произнес отец Тэйлор, – если вы чувствуете потребность рассказать, что произошло сегодня утром, то я готов вас выслушать. В конце концов, выслушивать исповеди – моя профессия!
Эти слова словно вывели Эсме из оцепенения. Ум ее был так занят, что она почти успела забыть, что же, собственно, произошло этим утром, и до нее не сразу дошло, что проповедник имеет в виду нападение Хенли. Она не сомневалась, что Тэйлор лишь искренне желал помочь ей, но его слова вызвали обратный эффект. До ее сознания только сейчас дошло главное: собравшиеся на палубе знают о том, что этот мерзавец едва не изнасиловал ее. Никогда еще Эсме не чувствовала себя такой подавленной. Если бы Хенли восстал из гроба и снова дотронулся до нее своими грязными лапами, это для нее было бы, пожалуй, меньшим унижением, чем отчитываться сейчас перед целой толпой мужчин о том, о чем Эсме меньше всего хотелось бы вспоминать даже наедине с собой.
Очевидно, отец Тэйлор уловил ее смущение, и на его лице отразилось сожаление, вызванное тем, что он, не подумав, предложил ей эту исповедь.
Йен тоже заметил, как притихла Эсме.
– Пожалуй, – произнес он, – не стоит заставлять мисс Монтроуз лишний раз вспоминать о случившемся, ваше преподобие. – Посол поднялся из-за стола. – Тебя проводить в твою каюту, красавица?
Эсме огляделась вокруг. Мужчины взирали на нее с явным сочувствием. Знали бы они, как унижают ее своей жалостью!
«Если они и дальше будут продолжать так смотреть на меня, – подумала она, – то как я смогу избавиться от воспоминаний об этом отвратительном эпизоде?»
Желая загладить свою вину и решив, что Эсме лучше сейчас отвлечься на что-то другое, священник бодро произнес:
– Мисс Монтроуз, давайте считать, что наше празднование Рождества не отменяется. А если так, то не пора ли начать украшать нашу елку?
Эсме уже готова была отказаться – как можно веселиться после всего, что случилось? – но затем решила, что Тэйлор прав: в такой ситуации действительно лучше всего переключиться на что-нибудь веселое!
– Разумеется, – она благодарно кивнула проповеднику, – кто сказал, что праздник отменяется?
Неожиданно Эсме заметила, что посол по-прежнему выжидательно смотрит на нее.
– Ты что-то хотел сказать? – нахмурилась она.
– Да так, ничего… – Йен обвел взглядом всю компанию. – Веселитесь, господа, наряжайте елку, но если вздумаете нарядить меня Санта-Клаусом, то я – пас!
Эсме поднялась и тут же невольно вскрикнула от резкой боли в ноге. К счастью, Гарольд вовремя успел подхватить ее. Поддерживаемая с двух сторон атташе и священником, Эсме кое-как добралась до каюты. Но, даже покидая палубу, она чувствовала, что глаза Йена неотступно смотрят ей вслед…
Проснувшись, Эсме первым делом вспомнила о том, что сегодня Рождество. Даже несмотря на случившееся накануне и на то, что она сейчас находилась за сто верст от цивилизации, Эсме не могла не радоваться Рождеству и тому, что ей все-таки удалось уговорить мужчин его отпраздновать. Ей хотелось праздника – хотя бы ради того, чтобы лишний раз убедиться: жизнь все-таки не составляют одни лишь однообразные будни, которые порой убивают волю к жизни даже сильнее, чем любая опасная ситуация, и человечество не состоит из одних грубых животных вроде этого Хенли… Преподобный Тэйлор и Гарольд, видимо, постарались понять ее желание праздника, и Эсме не могла не чувствовать к ним благодарности.
Она отодвинула полог, защищавший ее ночью от комаров, и осторожно потрогала щиколотку. К счастью, бинт, которым ее накануне перевязал Гарольд, не развязался, и Эсме легко спрыгнула с кровати, радуясь тому, что нога уже почти не болит. Должно быть, она просто преувеличила серьезность своей травмы – у страха, как известно, глаза велики.
Одеться для Эсме тоже не составило труда. Единственной сложностью оказалось то, что платье ее имело застежку в виде ряда мелких пуговичек на спине. Ей пришлось немало помучиться, пока она наконец не застегнула их все.
89 
