16 
Надин от улыбки стала еще красивее.
— Мне нравится ход ваших мыслей. Я никогда не думала, что папенька зря растратил свой талант и способности. Он ведь был очень счастлив, и мы с маменькой тоже, значит, он прожил жизнь не зря.
— Ну конечно, — тихо согласился Лайл.
— Было даже лучше, — продолжала Надин. — Куда бы родители ни приехали, они всюду делились своим счастьем с другими людьми. Они буквально светились любовью. Я не помню, чтобы папенька хоть раз отказался помочь кому-то в беде.
— Я думаю, это был замечательный человек, — с чувством произнес Лайл Уэстли, — и горжусь тем, что имею честь помогать его дочери.
У Надин вспыхнули глаза.
— Так вы... поможете мне?
— Сделаю все, что смогу, — улыбнулся Лайл, подумав, что это будет не так просто.
Он посмотрел на девушку, и ему показалось, будто солнце улыбнулось ему губками в форме купидонова лука.
— Сейчас я сделаю вот что, — сказал он. — Я отправлюсь к послу, и мы подумаем, как доставить вас в Англию побыстрее. Пока я буду отсутствовать, вы сможете выпить кофе.
— Благодарю вас, благодарю! — воскликнула Надин. — Я знала, что поступаю правильно, ведь это папенька направил меня сюда!
— Конечно же, вы поступили абсолютно правильно.
Глава четвертая
Войдя в кабинет посла, Уэстли был приятно удивлен, обнаружив его превосходительство в одиночестве.
— А вот и вы! — обрадовался Бэринг. — Я уж собирался послать за вами. Из Англии пришла телеграмма.
— Для меня?
— О вас. Вы немедленно должны вернуться. Вас хочет видеть ее величество.
Лайл Уэстли приподнял брови.
— Ничего удивительного, — сказал посол. — Королева гораздо прозорливее большинства своих министров и давно предвидит козни со стороны России.
Уэстли кивнул.
— Когда вы сообщили графу Дерби, что русская императрица задумала крестовый поход на Балканы, дабы сделать Константинополь величайшим городом христианства, — продолжал посол, — я узнал, что часть сведений ушла прямиком в Виндзорский замок.
— Все это случилось, — заметил Уэстли, — когда императрица находилась под влиянием двух книг, напечатанных в России. Помните, я говорил вам о них?
— Я слышал о них и до того. Эти книги вызвали вспышку милитаризма и подъем христиан против иноверцев.
— Могу только надеяться, что у вас хватит времени предотвратить это. Теперь вы предупреждены.
— Это не так просто, — вздохнул посол. — Впрочем, вы уже будете на пути в Англию, счастливец!
Уэстли опустился на стул.
— Я пришел поговорить с вами, — сказал он. — Ко мне явилась молодая женщина, которой необходимо немедленно уехать в Англию. Она нуждается в вашей помощи.
— Что за женщина? — спросил посол и не дал Лайлу ответить. — Уж не та ли гувернантка-француженка, которая спасла вас два дня назад?
— Она самая. Но она не француженка. Она — дочь Ричарда Талбота.
Бэринг недоверчиво уставился на него.
— Как вы сказали — Талбота? — переспросил он.
— Да, именно так. Это может показаться невероятным, но он принял яд, чтобы ни он сам, ни его жена не попали к русским. А перед тем он отослал дочь в Константинополь, наказав ей притворяться француженкой.
Посол только вздохнул, и Лайл Уэстли продолжал:
— Друзья Талботов привезли ее в город и нашли место гувернантки у Нанка Османа. До сих пор она находилась в безопасности.
— Вы хотите сказать, что сейчас ее выследили русские?
Уэстли покачал головой.
— Нет, пока они ее не нашли. Но ее хочет сделать своей третьей женой великий визирь!
Посол посмотрел на Лайла как на сумасшедшего.
— Вы шутите! — воскликнул он.
— К несчастью, это правда, — развеял его сомнения Уэстли. — Теперь вы понимаете, что мы должны помочь ей уехать из Константинополя, прежде чем визирь начнет подготовку к свадьбе?
На миг воцарилось молчание.
— Вы сказали «мы», — произнес Бэринг. — А теперь выслушайте вот что, Уэстли: мы ни при каких обстоятельствах не можем позволить британскому посольству ввязаться в это!
Лайл Уэстли даже не шевельнулся.
— Вы знаете, в каком я сейчас положении, — продолжал посол. — Учитывая привезенную вами информацию, я должен мобилизовать армию. Флот — одному Всевышнему известно, как он мал — должен занять позицию, которая позволит контролировать Босфор. К кому я могу обратиться за помощью? — всплеснул он руками. — Есть только один человек, который еще может чем-то управлять, и это великий визирь!
16 
