137 
– Еще не время, мальчик,– ласково шепнул он в бархатное ухо.
Лавина смерти скатилась со склона и вытянулась дугой – фланги обогнали центр. И впереди, словно в фокусе магической линзы,– три всадника: Фаргал, Люг и знаменосец.
Фетсы завопили. Из шатров выскакивали воины, дозорные спешно строились в линию.
– Ничего не боится! – с восхищением проговорил Дарзар.– Ставлю золотой, что его не прикончат.
– Не принимается,– отказался Гронир.– Он явно проделывает такую штуку не в первый раз.
Цепочка охранения, ощетинившись копьями, двинулась навстречу всадникам. Это было самоубийство, но могло дать тем, кто в лагере, время, чтобы подготовиться.
Пустая жертва. Сотни всадников вскинули луки. Залп. Тысяча стрел взметнулась в воздух. И через мгновение – еще тысяча. И еще. Раньше, чем первая волна накрыла фетсов и две трети их закричали от боли. Вторая смертоносная волна. И третья, после падения которой от горстки храбрецов не осталось никого. Наемники скатились со склона. Расстояние между ними и шатрами стремительно сокращалось. В лагере поспешно готовились к обороне. Стронулись боевые колесницы. Под их прикрытием обслуга разворачивала тяжелые стрелометы и карабаллисты, выстраивалась линия пехоты, а около тысячи всадников спешно седлали лошадей.
– О, Ашшур! – выдохнул Дарзар.
Только-только выстроившиеся шеренги фетсов разошлись, и вперед выехал одинокий всадник. Пустив коня карьером, он помчался навстречу атакующей коннице, и мало кто сомневался, кто этот всадник.
Центральные сотни Фаргала выдохнули тучу стрел. Туча накрыла всадника… и ни одна стрела не коснулась ни его, ни коня. Теперь сомнений не осталось ни у кого.
Гронир увидел, как белый конь Фаргала рванулся вперед. Теперь он буквально стелился над землей, отрываясь все больше и больше не только от скачущих сотен, но и от сокта со знаменосцем. Белый конь летел навстречу магу.
Чародей остановился, вскинул руки. Багровое с черными прожилками облако заклубилось перед ним.
– Тысяча демонов!
Гронир сжал кулаки – белый конь Фаргала ухитрился свернуть перед самым краем багрового облака, обошел его по дуге и вновь быстро приближался к магу.
Тот еще раз вскинул руки, но не спешил, выждал, пока Фаргал не оказался совсем близко…
Белая молния ударила из безоблачного неба. Вспышка, грохот, дымящееся черное пятно выжженной травы… и невредимый всадник на белом жеребце, подлетевший к чародею. Взмах меча – издали – крохотная стальная искра, – и такой же крохотный чародей, медленно валящийся с коня.
Багровое облако рассеялось. Лавина конницы поглотила черный ожог, оставленный ударившей молнией.
Разом разрядились луки. И, словно гром, рванул воздух боевой клич дикой конницы:
– Фар-гал! Фар-гал!
Плюнули смертью боевые машины фетсов. Только один раз: всадники достигли пеших шеренг, и пошла рукопашная.
Гронир увидел, как Фаргал, теперь уже не один, а во главе отборной сотни, прорубается к колесницам.
– Не успеет,– обеспокоился Дарзар.
Но Фаргал успел. Кровавая борозда прошла через фетские шеренги, и эгерини достиг ближней колесницы раньше, чем расчет ее изготовился к залпу. Фаргал прыгнул через борт, и меч его замелькал с невероятной быстротой. А сопровождавший его сокт даже не покинул седла. Длинное копье, хорошо заметное благодаря пурпурному хвосту, уносило по жизни с каждым ударом. Отборная сотня оцепила колесницы и покончила с ними раньше, чем фетсы бросили на них резерв. Чей-то меч подрубил растяжки, и самый высокий шатер в лагере плавно повалился набок.
– Алые! – протяжно закричал Гронир.– Марш!
Тяжелая конница, несокрушимая гвардия Императора Карнагрии, пошла на врага. И когда конница фетсов, обойдя противника сзади, атаковала разрозненные сотни Фаргала, огромный красный кулак врезался в фетсов, разметал их, смял, опрокинул – и бой кончился. Началась бойня.
Командира фетсов Люг взял живьем. Специально для Фаргала. Пока наемники и Алые, переругиваясь беззлобно (весь пыл уже вышел), потрошили шатры и обдирали покойников, Фаргал, Гронир и еще с полдюжины сотников из обоих отрядов допрашивали пленника.
Фетс, сравнительно молодой, в дорогом парчовом халате, с пустыми ножнами, сиротливо болтавшимися на золоченом поясе, являл собой смесь растерянности, страха и спеси. Раскосая его физиономия (кровь, грязь и румяна – в равной пропорции, слипшиеся волосы и борода) не вызывала отвращения только у Люга. Сокт поглядывал на пленника, как удачливый охотник – на убитого кабанчика.
137 
