64 
Карнагриец сунул факел во второй проход, да так неловко, что едва не поджег эгерини брови. Фаргал отшатнулся – и управитель с маху воткнул ему в затылок отравленную иглу.
– Сдохни, гиена! – закричал он.
И захрипел.
Игла угодила в узел волос и застряла в нем, не оцарапав кожи. А Фаргал, мгновенно перевернув в ладони меч, ударил назад и проткнул управителя насквозь.
Факел упал, рассыпавшись огненными искрами. Фаргал всем телом ударил стену, преграждавшую путь… Но это оказалась не стена, а парчовая портьера!
Фаргал вылетел на открытое пространство, что-то сшиб, что-то опрокинул, с трудом удержался на ногах и врезался в еще одну портьеру, вернее, шелковый полог, ограждающий ложе Аракдени. За пологом был свет, широкая кровать… и изумленное лицо Владыки Карн-Апаласара.
Не размышляя, Фаргал махнул мечом и нарисовал широкую улыбку немного ниже тщательно выбритого подбородка Владыки. О нет, совсем не так он намеревался рассчитаться с Аракдени! Но переигрывать уже было поздно.
Фаргал поднял глаза и увидел магический светильник, плавающий под балдахином. Фаргал опустил глаза и увидел помертвевшее от ужаса лицо молоденькой, не старше двенадцати, девчушки.
– Ч-ш-ш,– эгерини приложил палец к губам.– Ни звука!
Вряд ли это помогло бы. Но девчушка онемела от страха.
– Господин! – услышал эгерини приглушенный дверьми голос.– У тебя все в порядке, господин?
Фаргал вынырнул из-под балдахина, оглядел полутемную опочивальню Владыки и решил, что здесь слишком много места и предметов, чтобы быстро найти меч богини. А в двери уже стучали. Через некоторое время за них возьмутся всерьез, вышибут – и Фаргалу придется туго. Управитель сказал: снаружи – три полудюжины отборных рубак. А на шум сбежится втрое больше.
Потянуло дымом. От упавшего факела занялась деревянная заслонка потайного хода.
Девчушка наконец вышла из оцепенения и завизжала, как придавленный телегой щенок.
Разом, снизу доверху, запылала парчовая портьера у потайного хода. Стражники наконец взялись за дело: ударили чем-то тяжелым – и запертые двери отозвались жалобным треском.
Фаргал уставился на огонь: воспоминания о каленом железе были еще свежи в памяти.
Визг маленькой наложницы резал уши. Веселые голубые огоньки побежали по лакированным панелям.
Новый удар, звонкий щелчок лопнувшей дверной петли – и Фаргал, прикрыв ладонью лицо, прыгнул в пламя.
Когда эгерини выскочил из стены в спальне покойного управителя, Кучерявый в ужасе отшатнулся: лицо Фаргала было черным от сажи.
Эгерини заметался по спальне, откидывая крышки сундуков, вышвыривая содержимое. Бывший стражник забеспокоился. Карманы Кучерявого изрядно отяжелели, и его освободитель вполне мог догадаться: все, лежавшее на поверхности, уже можно не искать.
Фаргал бросился в соседнюю комнату и издал торжествующий вопль. Последовавший за ним Кучерявый обнаружил, что эгерини сорвал со стены четыре разномастных стилета, хорошей эгеринской работы, но куда менее ценных, чем, скажем, парадный кинжал, висевший на той же стене.
Юноша завернул стилеты в какое-то покрывало и сунул сверток Кучерявому.
– Бежим!– крикнул он.
– Давно пора,– проворчал тот.
Они вышли на галерею, и тут мимо них, едва не сбив с ног, промчался целый отряд стражников.
Кучерявый вытер вспотевший лоб.
– Что за переполох? – спросил он у Фаргала.– Твоя работа?
– Пожар,– лаконично ответил эгерини, распахивая дверь, ведущую на винтовую лестницу.
Двор, недавно тихий и безлюдный, превратился в собачью ярмарку. Или в празднество умалишенных. Человек двести: стражников, слуг, рабов – носились туда-сюда. Суетились чиновники, скакали всадники, разбрасывая попадавшихся под копыта. Темный дворец сиял огнями, а из окон опочивальни Владыки выплескивались густые клубы дыма, подкрашенные пламенем.
Фаргал, как носорог, ринулся вперед, и Кучерявый припустил следом. Внимания на них обращали не больше, чем на орущего осла с двумя бочонками на спине. Нет, еще меньше, потому что осла походя треснули палкой.
Фаргал вбежал в башню, тут же запер дверь и для надежности вогнал в зазор наконечник пики.
– Дай сюда! – Он отобрал у Кучерявого сверток и прикрутил пару стилетов ремнями под подошвы сандалий. Оставшиеся два он взял в руки, и Кучерявый понял, зачем его освободителю понадобились клинки. Эгерини вставил стилет в верхнее отверстие, подтянулся, вставил клинок, привязанный к ноге, в нижнее… Бородач глазом не успел моргнуть, как эгерини уже оказался в десяти локтях над его головой.
64 
