49 
– Не нужно смущать Офелию, – вмешался граф, чтобы избавить ее от необходимости отвечать. – Она жила у Нэнни, и Нэнни наговорила ей столько всего, что сейчас я, может быть, герой всех ее снов и мечтаний. Мне не хотелось бы ее разочаровывать.
– Ну, я думаю, что только ты один можешь это сделать, – ответила графиня.
Граф легкой улыбкой и поклоном дал ей понять, что ценит остроту ее языка.
Во время небольшого ленча, поданного только для него и Офелии, потому что графиня уже поела раньше, Офелия все время посматривала на него с недоверием, как будто бы весь мир перевернулся у нее перед глазами, и она не понимала, что теперь ей делать. И одновременно в ее глазах читалось, что это чувство было для нее невыносимо волшебным.
Перед самым отъездом, когда графиня в сопровождении Доуса отправилась на свое обычное место в салоне, они остались вдвоем.
Он ничего не говорил, стоял и смотрел на нее, а она спросила неуверенным голосом:
– Вы действительно... подразумеваете именно то, что сказали, или... это для того, чтобы я выглядела более респектабельно?
Он подумал, что это было бы вполне разумным объяснением того, что здесь произошло. Через минуту он сказал ей очень спокойно:
– А вы хотели бы, чтобы это так и было?
– Я думаю о вас...
– А я прошу вас подумать о себе, – сказал граф. – Это то, что вы, в отличие от большинства женщин, постоянно забываете делать.
– Но вы же не можете... действительно хотеть... жениться на мне...
– Почему же?
– Потому что вы такая важная персона... так великолепны... и знаете, что я совершенно не гожусь в жены для такого человека, как вы.
– Думаю, что это я решаю, – ответил граф. – Вы должны простить меня, дорогая, за то, что я не спросил сначала вас, как следовало бы, а сразу сказал двоюродной бабушке, потому что знал, что она позаботится о вас так, как мне бы того хотелось.
– Вы действительно... хотите сказать... что так и есть? – неуверенно спросила Офелия.
– Именно это я и хотел сказать, – ответил граф, – что больше всего в жизни я хочу, чтобы вы стали моей женой.
Ему показалось, что комната внезапно осветилась светом тысячи свечей, когда он встретил взгляд Офелии. Затем, пробормотав что-то неразборчивое, она приблизилась к нему и спрятала лицо у него на плече.
– Я... мне снится сон, – прошептала она. – Я даже не осмеливалась молиться, чтобы вы когда-нибудь полюбили меня...
– А вы хотели этого?
– Я вас любила... я думаю, уже миллион лет, – ответила она. – В вас есть все, что должно быть в настоящем мужчине... Мне ни на секунду и в голову не могло прийти, что я могу что-то для вас значить.
Граф повернул ее лицо к себе.
– Когда у нас будет немного больше времени, – сказал он, – я расскажу вам, что вы значите для меня и как я вас люблю.
С этими словами он наклонил голову, и его губы коснулись ее губ. Он не мог вообразить, что губы женщины могут быть такими нежными, покорными и в то же время такими волнующими.
Сначала он целовал ее очень нежно, почти как ребенка, которым он ее и считал. Затем, чувствуя, как она всем телом прижимается к нему, ощутив, что внезапный порыв страсти заставляет ее ответить на его поцелуй, он понял, насколько это отличается от всего, что было когда-либо ранее. В нем пробуждались чувства, доселе незнакомые ему, в которых было нечто священное и вместе с тем гораздо более волнующее и чудесное, чем все, что может испытывать человек.
Офелии казалось, что он наполняет собою мир, землю и небо и что это и есть то, чего она всегда хотела, – это любовь, являющаяся частью Бога.
Объятия графа приносили ей чувство безопасности и надежности, присутствие его рядом отгоняло прочь все страхи и даже воспоминания о том, что когда-либо заставляло ее бояться.
Ей чудилось, что он возносит ее на небеса, что она не стоит больше ногами на земле, а слышит музыку сфер, и все темное и угрожающее осталось позади.
– Я люблю вас... я люблю вас, – прошептала она, когда наконец он поднял голову и, глядя в ее лицо, сказал:
– Я люблю вас, моя дорогая.
Его голос прозвучал необычно, слегка хрипло и неровно. Затем он снова привлек ее к себе и целовал до тех пор, пока она не подумала, что невозможно чувствовать то, что чувствует, и не умереть от счастья.
Она не знала, что в этот момент граф вспомнил, как чуть не потерял ее.
Он отпустил ее и сказал:
– Я должен кое-что сделать, дорогая. То, что необходимо сделать. Но вы останетесь в безопасности с бабушкой Аделаидой. И если я не вернусь сегодня вечером, то вернусь завтра утром. И тогда мы решим, как скоро мы поженимся.
49 
