Последние отзывы

  17  

Маркиза сопровождали верхом шестеро слуг: трое скакали впереди, и столько же замыкали шествие. Выполняя указания господина, они следовали на таком расстоянии, чтобы, с одной стороны, не теряться из вида, а с другой – не приближаться к его фаэтону слишком близко.

В особом покое хелмсфордской гостиницы, предназначенном для приема самых именитых гостей и обычно пустовавшем за отсутствием таковых, маркиза ожидал отличный обед.

Кушанья были приготовлены с соблюдением письменных указаний мистера Грэма, пославшего в гостиницу с одним из грумов целое послание с исчерпывающими инструкциями. С раннего утра хозяин с женой лично трудились в надежде услужить столь редкому гостю.

Лошади, проделавшие долгий путь, были размещены со всевозможным удобством на конюшне, где отдыхали в ожидании момента, когда резвостью и послушанием смогут порадовать хозяина.

Мистер Грэм прекрасно знал, что обычная придорожная гостиница не располагает съедобными припасами, из которых можно было бы приготовить блюда, соответствующие изысканностью и разнообразием гастрономическим привычкам маркиза. В столичном особняке на Беркли-сквер работал французский повар, один из лучших мастеров своего дела, известный всему Лондону.

В гостиницах кухня обычно была отвратительной, впрочем, ничуть не лучше готовили и в большинстве состоятельных британских домов. Продукты могли быть отличного качества, но приготовлялись небрежно, и блюда получались неаппетитными на вид, а от того, что их передерживали на плите, они делались безвкусными. Вдобавок вся эта малопривлекательная пища подавалась почему-то чуть теплой, что окончательно ее губило.

Следуя примеру его королевского высочества, о кухне которого по столице ходили легенды, все лондонские аристократы – если только они могли себе это позволить – держали французских поваров.

Великолепная кухня, являвшая собой одно из неоспоримых достижений при дворе принца, засчитывалась ему в плюс даже самыми его ярыми недоброжелателями, каких было немало. Правда, таким положением принц был обязан маркизу, убедившему августейшего друга, что за столом важно не только хорошее вино, но и еда соответствующего качества.

Если в Лондоне маркиз привередливо относился к пище, то, отправляясь в провинцию, он приготовился довольствоваться английской едой, простой и сытной, не собираясь делать из этого трагедии.

Мистер Грэм позаботился о том, чтобы именно такой была пища в «Утке и собаке», придорожной гостинице, которой маркиз оказал честь своим посещением на пути в Эссекс.

Пирог с почками был хорошо пропечен и радовал глаз румяной корочкой, по которой знаток мог без труда понять, что его вынули из духовки как раз вовремя. Жаренная на вертеле баранина подавалась с соусом из каперсов, не слишком острым, но и не настолько пресным, что гость, отведав его, начинает теряться в догадках, зачем вообще готовить приправу, если она не придает блюду ни малейшей пикантности.

Голубей сняли с огня, лишь заслышав, как открываются ворота, гостеприимно впускающие в гостиничный двор экипаж маркиза. А ветчина настолько удалась хозяйке гостиницы, что, хотя это блюдо и не значилось в меню, рекомендованном мистером Грэмом, маркиз удостоил закуску своей особой похвалы.

Отдав должное местному элю, маркиз завершил трапезу стаканом бренди, отхлебнув глоток которого, в удивлении поднял брови. Он был убежден, что напиток – контрабандный, но воспитание не позволяло ему высказать подобную догадку вслух.

В последние несколько лет эссекские болота заслужили дурную славу излюбленного места контрабандистов. Хотя самый краткий путь из Франции лежал на юг Англии, этот край, справедливо называемый «гиблым местом», был куда опаснее.

Крупные суда, специально предназначенные и особо оснащенные для данной неблаговидной цели, без труда причаливали, никем не замеченные, к эссекскому берегу, куда они доставляли грузы в таких количествах, о каких не могли и мечтать самые лихие контрабандисты, выгружавшие свой товар в постоянном страхе под присмотром бдительной береговой охраны южных границ.

Итак, бренди оказался настолько хорош, что маркиз выпил и второй стакан. Затем ему было доложено, что лошади готовы, и он вышел во двор.

Поблагодарив хозяина гостиницы за заботы и повергнув в оцепенение розовощеких горничных щедростью чаевых, маркиз снова сел в фаэтон и взялся за поводья. Он с удовлетворением заметил, что упряжка свежих лошадей ничем не уступала гнедым, на которых он добирался от Лондона.

  17