2 
- Ой, ну ты всегда, Танюшка! Ну, прямо я не знаю…
Но тут лифт подошел. А пока я себя в зеркале рассматривала и представляла, как я буду выглядеть «там» в качестве его жены, Анна Матвеевна (надо же ей быть такой сукой! ) подняла трубочку телефона…
Ну и конечно, когда я доехала до первого этажа, тут же меня и приняли. Я так расстроилась!
- Тьфу, - говорю, - ну, что за непруха, а, Женя?!
А Женя стоит в свитерочке, в пиджачке кожаном и зевает. Ему только недавно лейтенанта дали.
- Может, отпустишь, Жень?
- Что ты, Зайцева! Пойдем, пойдем. У нас без тебя - скука смертная…
- Анна Матвеевна стукнула? - спрашиваю.
- Я тебя не узнаю, Таня, - огорчился Женя. - Ты же опытный человек. Профессионал. Что за вопросы?
Идем гостиничными переходами. Казалось бы, спит гостиница без задних ног. А на самом деле держи карман шире: и наш «профсоюз» работает, и у спецслужбы ушки на макушке, и разная торговая шваль еще гуляет…
- А я замуж выхожу, Женя.
- Поздравляю, - Женя пропускает меня вперед и открывает дверь. - Проходи, Зайцева.
Каждый раз, когда я попадаю в эту комнату - обшарпанную, с жуткими столами, с продранным диваном, со стульями без спинок и уродливым сейфом, - мне начинает казаться, что эту комнату целиком вынули из какого-то отделения милиции и насильно впихнули в середину роскошной, построенной по последнему слову техники гостиницы. И каждый раз для меня это смена миров…
- Здрассьте, - сказала я всем присутствующим.
- Лучшие люди нашего профсоюза, - улыбнулся мне Толя - Вот теперь почти полный комплект. Присаживайтесь, Татьяна Николаевна.
Толя - старший опергруппы нашей гостиницы. Милицейско-капитанского в нем нет ни на грош. В костюмчике с галстучком - вылитый студент. Только очки на нем не по студенческому карману. Очень попсовые очечки!
Посредине комнаты баррикада из двух письменных столов буквой «Т». По одну сторону - семь стульев вдоль стены для задержанных.
На первом - Наташка-школьница. Противная девка, наглая. Еще семнадцати нету. С восьмого класса ходить начала. Сейчас в десятом. Морда протокольная - на что мужики падают?! Под любого пьяного финна уляжется за полсотни его вонючих марок…
Ну, а дальше - парад элиты! Дому моделей - делать нечего. «Вог», «Бурда», «Неккерман», «Квилле», «Карден», «Пакен», «Нина Риччи»… Каждый костюмчик - штука, полторы. Сапожки - шестьсот, семьсот. Косметика - «Макс Фактор», «Шанель», «Кристиан Диор»… Это вам уже не Наташа-школьница. Это наш профсоюз. Интердевочки. Валютные проститутки.
Вот Зина Мелейко - кличка «Лошадь Пржевальского». Такую клиентуру снимает - равных нет. По-итальянски чешет, по-фински. Сама шведско-русский разговорник составила. На нашу тему. Многие начинающие у нее переписывать брали. По четвертачку. Недорого. Ей только поддавать нельзя - нехорошая становится. Она и сейчас под банкой…
Подружка моя закадычная - Сима-Гулливер. Была мастер спорта по волейболу. Очень крутая телка! Любого клиента до ста долларов дотянет. Меньше не ходит. Макияж наведет - глаз не оторвать. Голова - совет министров. Из чего угодно деньги сделает…
Нинка-Кисуля. Фирмач на фирмаче, сама всегда в полном порядке. С утра бассейн, потом теннисный корт, обед только с деловыми людьми. К вечеру - работа. Английский, немецкий, финский, конечно… Ленинградская специфика. Я Кисулю очень уважаю. Они с Гулливером меня по первым разам в свет выводили…
А за столом - по другую сторону баррикады - «спецы». Сегодня их трое. Все, конечно, в гражданском. В ментовской форме они только для удостоверений сфотографированы. Лет им столько же, сколько и нам, от двадцати четырех до тридцатника. Все с образованием. Кто университет кончил, кто политех, кто инфизкульт. Ну и какие-то курсы милицейские. И правильно! Тут сразу двести двадцать с погонами. Толя вон даже двести девяносто имеет как капитан. Не фонтан, конечно, но хоть что-то. У всех дети. У некоторых даже по двое…
- Присаживайтесь, присаживайтесь, Татьяна Николаевна. И продолжим наши игры, - Толя совсем близко поднес бумагу к очкам. - Где это мы остановились? А, вот… «Обязуюсь ходить в школу, закончить десятый класс и получить аттестат…»
- Половой зрелости, - вставила Зинка Мелейко. Все-таки она была перегружена выше нормы.
- Зинаида Васильевна, мешаете, - укоризненно сказал Толя и снова уткнулся в бумагу: - «Кроме того, даю честное комсомольское слово не посещать гостиницы «Интуриста» и больше никогда не заниматься проституцией». Наталья, это объяснение кто писал неделю тому назад?
2 
