8 
– Неувязочка, – пьяно улыбнулся Антон. – Если здесь неподалеку такая аномальная зона, то почему я ничего не слышал о том, что в этом районе часто пропадают люди? А ведь я вырос во Владивостоке.
– Не знаю, но я могу только предполагать. К примеру, чудовищный выброс энергии происходит только в том случае, когда три и более магистрали фокусируются в одной точке, и в этом случае тот, кто оказался в фокусе, просто исчезает.
– Куда?
– Понятия не имею.
– А я предлагаю выяснить это прямо сейчас, – вновь вклинился в беседу Семен. – Ты же говорил, что эта самая ано-ма-льна-я зона где-то рядом, – пьяно, с запинкой выговорил он непривычное слово.
– Ну?
– Ну, так пойдем и поглядим. А как ее мо… можно увидеть?
– У меня есть прибор, который фиксирует колебания магнитных полей. Сам сконструировал, – гордо заключил Сергей.
– Бери.
Как говорится, пьяному море по колено. Спать не хотелось, а заняться в столь поздний час было нечем. Через полчаса друзья уже подходили к какому-то пустырю, расположенному неподалеку от дома Звонарева, на окраине Владивостока.
Аномальная зона оказалась на редкость загаженным местечком, а попросту – стихийной свалкой, до которой властям не было ровным счетом никакого дела. А до чего было им дело вообще, если уже центральные улицы буквально утопали в грязи?
Сергей достал небольшой приборчик и стал что-то сбивчиво и пьяно объяснять, тыкая пальцем в шкалу, по которой прыгала стрелка, никак не желая замирать на одном месте. Антон с Семеном на пару гоготали во всю мощь своих легких, и наконец Сергей присоединился к ним. Никто, разумеется, не стал вглядываться в шкалу и стрелку, которая начала бесновато прыгать то влево, то вправо. Вдруг она метнулась в крайнее правое положение и, дрожа, замерла, словно порываясь проследовать дальше, но ей мешал ограничитель, – а затем трех молодых парней накрыла темнота.
Часть вторая
Лето – осень 1898 года
Глава 1
Прошлое?
Голова болела так нестерпимо, что в начинающем наконец оживать мозге билась только одна мысль: вчера явно было немало выпито лишнего – иначе никак, потому что такого мучительного похмелья у Антона не было даже от той сивухи, что приходилось пить на острове.
Антон попытался подняться, и это ему с трудом удалось: перед глазами поплыли круги, но вскоре полегчало, и он наконец смог сфокусировать зрение. В паре шагов от него на земле сидел Гаврилов и словно медведь тряс головой – вероятно, и у него похмелье протекало ничуть не лучше, что в общем-то было весьма странно. Мичман никогда не мучился похмельем даже после сильного перепоя.
Сзади обнаружился Сергей, который также начал приходить в себя и зашевелился. Наконец с большим трудом ему удалось приподняться и ничуть не менее интенсивно, чем Гаврилов, тряхнуть головой, отчего пожелтевшая хвоя слетела с его волос… Хвоя?!
Антон быстро огляделся и, не веря самому себе, увидел вокруг стену хвойного леса. Бред. Этого не может быть. Они просто не могли забраться так далеко за город. Он точно помнил, что они вышли на пустырь, где, как утверждал Сергей, находится какая-то аномальная зона.
– Командир, а где это мы? – мучаясь головной болью, прохрипел Гаврилов.
– Хороший вопрос.
Когда все наконец пришли в себя, сообща приняли решение подняться на вершину сопки и там уже сориентироваться по дальнейшему маршруту, так как ни тропок, ни дорог поблизости не наблюдалось.
По счастью, вершина сопки оказалась голой, и ничто не закрывало обзора. Занимающееся утро на удивление было ясным, прохладный воздух – абсолютно прозрачным. На соседней сопке раздался недовольный рык медведя, повсюду слышался неумолчный щебет птиц.
Внизу, на берегу бухты, раскинулся город средних размеров. В самой бухте расположилось несколько десятков судов различного водоизмещения – как военных, так и гражданских, – которые лениво коптили небо. Между этими судами то и дело сновали юркие маломерные суденышки, многие были под небольшими парусами, иные просто весельные – меньше было паровых, с низко стелющимся за ними темным дымком.
Трое молодых людей молча созерцали открывшуюся перед ними панораму, не обращая никакого внимания ни на доносящиеся различные звуки, ни на прохладный ветерок, заставивший их покрыться гусиной кожей.
– Та-а-ак. Началось в колхозе утро, – наконец взволнованно прохрипел Гаврилов.
– Гризли, не рычи. – Песчанин пытался трясти головой, но наваждение и не думало исчезать. – Сергей, поясни.
8 
