Последние отзывы

  46  

Переход дался тяжело. Люди были изнурены, хотя караван и двигался очень медленно, проходя в день едва ли пять-шесть миль, но тем не менее, походная жизнь это не прогулка перед сном.

Пограничное встретило своего барона ликованием, полоняне же восприняли поначалу это по иному. А как они должны были воспринять воцарившуюся радость, если сами являлись лишь частью добычи, которую с таким ликованием сейчас встречали люди. Только позже, когда людей разобрали по домам, чтобы дать им отдохнуть, перевести дух и привести себя в порядок, им стало ясно, что радовались люди вовсе не полону, а именно возвращению барона, о тяжелом ранении которого все уже знали, и просто обрадовались когда он въехал в село самостоятельно восседая на своем коне, хоть и с перевязанной рукой, но все же со здоровым румянцем на лице.

Известно стало новым кабальным и о том, что сейчас спешно строились для них новые дома, ни чем не уступавшие тем хоромам в которые их привели местные жители. О том, что кабальные так же жили весьма не плохо, а даже и куда лучше нежели свободные арендаторы в других землях. Другое дело, что они все едино оставались кабальными, но небывалое дело, те кто хорошо трудился имели все шансы обрести свободу и такие были, не много, но были. Одним словом в конце тяжелого перехода, полного неизвестности их ждали приятные вести, их новый хозяин был человеком строгим, но справедливым и заботливым.

Едва соскочив с коня посреди площади перед церковью, Андрей тут же попал в объятия жены. Увидев Анну, которая будучи в интересном положении преодолела не близкий путь, чтобы встретить своего мужа, Андрей даже и не знал радоваться этому обстоятельству или строго указать супруге на недопустимость подобного поведения.

— Анна…

— Все знаю. Виновата. Извини, больше не буду. Я просто по тебе соскучилась.

— Бог мой, я тоже по тебе скучал. Но нельзя же… — Не договорив, он осекся и опустил взгляд на свою руку, безвольно висящую на перевязи, к которой были прикованы вдруг наполнившиеся слезами глаза жены. — Вот так вот. Будешь ли ты теперь любить инвалида, — попытался он пошутить.

— Дурак. Боже, какой же ты дурак. — Она сделала шаг к мужу и наконец уткнувшись в его грудь закованную в доспехи разразилась плачем.

— Ну, это… Анна, люди вокруг.

— Ну и пусть.

— Ну, хватит. Вот проржавеют доспехи, потом замучаюсь их отчищать.

— Яков отчистит, — сквозь слезы парировала она.

— Забыла. Он сам ранен. — Андрей вдруг почувствовал, что ему и самому говорить трудно, так как к горлу подступил твердый комок, который никак не хотел уходить, сколько он не сглатывал его.

— Дети-то где?

— Здесь где-то, с деревенскими мальчишками убежали играть. Староста сказал, что за ними обязательно присмотрят. — Да с этим ничего не поделаешь, сорванцы были еще теми непоседами и Андрей не собирался ограничивать их. Чтобы стать хорошими хозяевами нужно все самим облазить, да шишек набить, а чтобы в людях видеть людей, а не быдло, нужно общаться с ними с самого детства.

Наконец им удалось совладать с собой и успокоиться. Оторвавшись от жены, он взглянул на остальных, встречающих, которые деликатно стояли в сторонке, пока происходила сцена встречи.

Падре Патрик стоял рядом с падре Иоанном и с умилением наблюдал за сценой встречи своих прихожан. При этом его взор был сосредоточен не только на Андрее и Анне, но и на остальных дружинниках, которых так же встречали домашние, разумеется тех, кто обзавелся семьями. Были здесь и несколько овдовевших женщин, что и говорить поход без потерь не обошелся.

Оторвавшись от жены, Андрей уже по заведенному обычаю, повинился перед вдовами, за то, что не уберег кормильцев. Повинился искренне, от чистого сердца. Оно конечно это уже вошло в обычай, да только отношение у Андрея было вовсе не обыденным, потому что он искренне сожалел и оплакивал каждую потерю. Перед этими же женщинами он и вовсе считал себя особо виноватым. Ведь не было особой надобности в этом походе, хотя с другой стороны, как не тренируйся, а боевой опыт он нужен, а как его получить не потеряв соратников, не знал он иного пути, он и себя не жалел и за спинами не прятался. Рука покоящаяся на перевязи явственно указывала на это, тем кто остался без кормильцев, вот только брошенными они не будут, в этом Андрей дал себе клятву и был намерен сдержать слово данное самому себе, а обмануть себя куда труднее чем окружающих.

  46