100 
– Договорились! – заявил Говорков. – Но сначала ты должен решить две проблемы: найти подходящее место и перебить всех Маххаим.
* * *
То, что Боцман назвал громким словом «город» (вернее, то что я так перевел), выглядело, скорее, как полсотни деревень, растянувшихся на пару километров по обе стороны речки. Украшением этого местечка был «разводной» мост, средние пролеты которого поднимались с помощью блоков. Каменные «быки», способные выдержать крепкий железобетоный пролет, соединяли сравнительно хлипкие деревянные настилы шириной метра три. Впрочем, этого вполне хватало, чтобы разминулись две телеги. Движение по мосту было довольно оживленное. Здесь вообще было довольно оживленно: примерно как на верхушке муравейника. И еще здесь пахло. Вернее, воняло. Мой чуткий нос распознал кожевенное, кузнечное и красильное производство. Итак, мы въехали в промышленный центр. Ура!
Нас встретили на въезде – и встретили недружелюбно. Десятка два черных, усиленных примерно таким же количеством местных охранников с топориками. Возглавлял эту маленькую армию целый Маххаим. Правда, без ящера.
– Тварь – живьем! – громко скомандовал я. – Черных – крокодилам. С остальными – по обстоятельствам.
И мы атаковали.
Нас было меньше, но уже через минуту мы исправили эту несообразность.
Дистанционное оружие – страшная вещь в мире, где не знают ни щитов, ни доспехов.
Черные стойко приняли удар. Ополченцы с топориками благоразумно отступили, едва увидели Лакомку с Мишкой.
Маххаим мог бы удрать вместе с ними, но опрометчиво принял бой – и пал наземь, смятый превосходящими силами: сначала я врезал ему по мозгам, потом Мишка – по загривку.
Так мы и вошли в город: забрызганные кровью маххаимовских гвардейцев и с посрамленным оборотнем, свисающим из пасти Мишки.
Надо ли говорить, что не прошло и получаса, как совет старейшин данного населенного пункта выказал нам подобающий почет и уважение.
Предоставив Михаилу (при поддержке нескольких «десятиногов» и, главное, Лакомки) искать угодивших в неволю колонистов, я с остальной братией занялся пленным Маххаим.
Взять тварь живьем – это полдела. А вот как удержать?
Оборотень – он и есть оборотень. У него даже кости удлиняются и сокращаются по желанию. Не говоря уже о мышцах. Вязать? Бесполезно. Заковать? Аналогично. Можно в клетку посадить, так ведь клетку еще сделать надо. Да и удержит ли клетка? Разве что ее целиком из бронзы изготовить. Этакий бронзовый ящик с дырками. Вряд ли мне удастся удержать Маххаим достаточное время, чтобы отлить из бронзы подобную штуковину.
И потом, кто даст мне гарантии, что тварь не просочится через прутья? Хотя нет, это вряд ли. Насколько мне известно, превращение всегда идет по одной схеме: из человекообразного монстра в монстра зверообразного. И наоборот. Следовательно… Следовательно… Кажется, я знаю, как зафиксировать монстра.
Глава тридцать восьмая
Оборотная сторона истины
Через час все было готово. Неподалеку от города нашлось подходящее толстенное дерево с твердой корой. Четыре зазубренных гвоздя с могучими шляпками шириной в тигриную лапу были позаимствованы и у местных кузнецов. Вбитые между костями голеней и костями предплечий (вернее, костями задних и передних лап), эти бронзовые гвоздики жестко фиксировали тварь, распятую на неохватном древесном стволе. Вытащить такие гвоздики я бы не взялся. Это, пожалуй, даже моему гризли не под силу. Освободить оборотня можно было, только перерубив ему кости. Оставалось экспериментально выяснить, как далеко простираются способности твари по трансформации собственного скелета.
Закончив дело, я отослал всех, оставив только Мишку. Его ментальная атака оборотня пробить не могла.
Как только все отошли достаточно далеко, я отпустил тварь.
Маххаим забился, как пришпиленная муха. По чудовищному телу волнами прокатывались изменения: удлинялись и сокращались конечности, нарастали и опадали мышцы, шкура стремительно покрывалась шерстью – и через полминуты вновь становилась голой. Превращения морды-лица вообще описать было невозможно.
Словом, оборотень показал себя во всей красе. Вернее, во всей мерзости. Волны безумной ярости, вспышки Тьмы (если можно так выразиться), ментальные выбросы, мощные, но хаотические…
Чудовищная пляска на бронзовых гвоздях длилась почти четверть часа. За это время состояние твари постепенно смещалось от ярости и безумной агрессии к слабости, страху и вполне осознанному пониманию собственной беспомощности. Разъять кости Маххаим оказалось не под силу.
100 
