Особенно,... 
69 
Я с ней не спорил. Со скотоводством у аборигенов, верно, как-то не сложилось. Жаль, конечно. Я бы не отказался от пары лошадок. Но аборигенов тоже можно понять. Плотность населения здесь явно очень низкая, а еды – выше крыши. Зачем специально разводить оливы, если они неплохо растут и сами по себе? И с технической мыслью тоже все обстоит неплохо. Колесо вон изобрели. Не говоря уже о подъемнике, который я развалил. И плавсредства здесь неплохие. А что касается лошадиных сил, то человек, конечно, лошади уступает. Но, коли нет проблем с пищей, три-четыре раба вполне заменят тягловую и верховую скотинку. Да можно и своими-двоими обойтись.
Вот местные и обходились.
Впрочем, как выяснилось, не все.
Если бы не Марфа, мы бы попали в скверную переделку.
Когда моя птичка внезапно ринулась вниз, плюхнулась на дорогу и принялась всполошенно орать, я понял, что дело нечисто: схватил Ванду в охапку и убрался в заросли.
Опаньки! А я еще думал, что в этом мире нет «кавалерии». Оказывается, есть. Да еще какая!
Двуногая тварь побольше моего Мишки, что-то вроде страуса с узкой и длинной зубастой мордой, разноцветная, как наряд клоуна, рысила по дороге, лихо перебирая длинными ногами. За ней – ее точная копия. Даже расположение пятен одинаковое. А на загривках у «скакунов» восседали всадники. Люди…
Хотя нет, не совсем люди. Первая тварь внезапно затормозила: уперлась обеими лапами и проехалась по дороге, оставив метровые борозды. Ее всадник спрыгнул вниз и упал на четвереньки.
Я удивился. И удивлялся целых три секунды. До тех пор, пока не сообразил, что, во-первых, наездник не человек, а во-вторых, он вынюхивает наш с Вандой след.
И ведь вынюхал, скотина.
Поднял голову (я сразу узнал характерные выступающие вперед челюсти) и глянул прямо мне в сердце.
Зов едва не смял мою волю. Чуть-чуть – и ноги сами вынесли бы меня на дорогу. Я еле успел выпасть на более глубокий уровень сознания и устоять. А вот удержать Ванду – не успел. Моя подружка выдернула потную ручонку из моих пальцев и кинулась к Маххаим. Человек-зверь сшиб ее с ног небрежным взмахом руки-лапы и одним по-волчьи стремительным движением челюстей вспорол ей горло. Тело девушки забилось в пыли, а на меня обрушился еще более мощный ментальный удар…
Но меня уже не было. Я дал деру. Второй Маххаим прыгнул в заросли прямо со спины своего ящера…
И тоже не успел. Я рвал со всех ног, проламываясь через подрост, обдирая кожу о колючки…
При необходимости я могу бежать очень быстро. И – долго: километров двадцать пять—тридцать – по пересеченной местности.
Но не в джунглях. Человеческое тело и его манера передвижения плохо приспособлены для бега в зарослях.
В первый момент я оторвался от преследователя (как выяснилось, в погоню за мной пустился только один оборотень), зато уже через несколько минут расстояние между нами сократилось до пары десятков шагов. Затылком я ощутил, что враг вот-вот прыгнет мне на спину, – и развернулся, чтобы принять бой.
Боя не получилось. Черное гибкое тело обрушилось на моего врага сверху, и я услышал хруст перекушенного позвонка.
И сразу же – страшный, бешеный рык со стороны дороги.
Зубастая тварь, непонятно как прирученный хищный динозавр, ломилась через джунгли, рассекая заросли, как плуг вспахивает землю.
Мы с Лакомкой поспешно отступили. Она – на дерево, я – в расщелину между корней.
Ящер подбежал к телу, припал на задние лапы, отчего стал похож на огромную желто-зеленую собаку – и пронзительно завизжал. Он визжал долго, почти минуту. Пока не появился второй Маххаим со своим зверем.
Ящер мгновенно умолк (наступившая тишина звоном отдалась в ушах), кинулся к оборотню, припал на брюхо и толкнулся головой в его колени.
Маххаим похлопал его по выпуклому лбу и, обойдя, присел около своего сородича, взял его голову и довольно резко повернул. Потом наклонился еще ниже и то ли поцеловал, то ли просто дохнул ему в рот… И я увидел, что рваная рана на шее Маххаим затягивается на глазах. Краем сознания я отметил: крови на земле совсем немного. Намного меньше, чем должно было вытечь из разорванных шейных артерий… Еще пять ударов сердца – и оборотень, которого я считал смертельно раненным, уперся рукой-лапой в землю и сел. Глаза у него были плотно зажмурены, но мне показалось, что смотрит он прямо на меня.
Дальше сработал инстинкт. Метательный нож, сделанный из треугольной пластинки обсидиана, сам собой оказался у меня в руке. Взмах, и он вошел точно в глазницу Маххаим, только что реанимировавшего своего сородича. Еще секунда – и второй нож воткнулся в горло реанимированного. Тот даже дернуться не успел, так что вряд ли он меня видел.
69 
