Последние отзывы

  34  

Между тем тяжесть Серегиных ран была существенно преувеличена. По его же инициативе и не без дальней цели. Может, рискнет кто – и попробует добить тяжко раненного?

Миновали сутки. Ничего не произошло.

За время вынужденного безделья Серега старательно проанализировал ситуацию. Связь разбойников и покойного Бьярни была очевидна. Так же очевидна была непричастность князя. Предприимчивость князя распространялась исключительно на область гастрономии. И надо признать, что человек он был хоть и недалекий, но честный. И за Правду стоял крепко. Беда в том, что при нынешних делах в княжестве надо было не стоять с разинутым клювом, а двигаться. Причем шустро. Из гридней Рунольта к шустрому передвижению были способны Бьярни и его дружки: два свея и угр. Может, еще кто-то из молодежи, отроков. Но их пока можно в расчет не принимать. Один из свеев временно утратил проворство: лечил опухшую гузку. Его тоже вычеркиваем, тем более он вряд ли посвящен в детали операции, поскольку глуповат. Остается второй свей и угр. Бедная девка упоминала угра. Свей, вероятнее всего, тоже при делах. Но угр замешан в афере без всяких вероятий. Значит, с него и следует начать.

Угра звали Бердяком. Это был здоровенный рябой мужичина с наглой рожей и черной бородищей. Единственный, кстати, из старших гридней, не заглянувший к «болящему» с выражением сочувствия.

Поэтому Серега решил сам его навестить. И взять у него небольшое интервью. Круг вопросов Серега определил заранее. А чтобы беседа шла гладко, пригласил за компанию Устаха. У его друга был настоящий талант за каких-нибудь полчаса делать разговорчивыми самых отъявленных молчунов.

* * *

Крепкий сон – серьезный недостаток для воина. Бывает так: уснешь… а проснуться уже не удается.

В этом отношении Бердяку повезло.

Он проснулся.

Правда, не по собственной инициативе, а разбуженный неприятным прикосновением холодного железа к теплому горлу.

– Кричать не нужно,– благожелательно посоветовал Духарев.– Будет бо-бо.

И пошевелил ножом под бородой угра.

Припасенным фитильком Устах зажег изложницу.

Пусть собеседники как следует разглядят друг друга.

Разглядели. Рябое лицо угра тут же покрылось бисеринками пота.

– Чего надо? – хрипло спросил он.

Серега еще немного пошевелил лезвием, чтобы черниговский гридень прочувствовал, какое оно острое, и осведомился добродушно:

– Девку ты убил?

– Какую еще девку? – просипел Бердяк.

Из зарослей его бороды выползла любопытная вошка, но, почуяв нехорошее, тут же спряталась.

– Он не понимает,– обратился Серега к Устаху.– Дурной? Или память плохая?

– Да что ты с ним возишься? – буркнул Устах, чья роль была оговорена заранее.– Режь его – и пошли.

– Вы не можете меня зарезать! – нервно проговорил угр. – Князю ответите!

– Это Рунольту, что ли? – усмехнулся Духарев.– Ну ты меня развеселил!

– Игорю киевскому! – агрессивно прохрипел угр. – Я – его ближник, понятно?

– Шавка ты, а не ближник! – фыркнул Духарев.– У князя киевского большие бояре в ближниках, а не глупый черниговский гридень. Но такого, как ты, даже князевы бояре в службу не возьмут. Кому ты нужен, дурачина!

– А вот нужен, раз взяли! – возмущенно заявил Бердяк.

– Ладно тебе брехать,– лениво, с издевкой протянул Серега.

– Я правду говорю!

– Ну-ну. И как же зовут твоего боярина? Холоп при княжьей конюшне?

– Про Скарпи слыхал? – купился на подначку Бердяк.

Духарев поглядел на Устаха.

– Верно,– подтвердил тот.– Есть такой. Великого князя ближний боярин.

– Значит, ты, угр, за Рунольтом для Скарпи доглядываешь? – строго спросил Духарев.

Бердяк сообразил, что сболтнул лишнее, и прикусил язык.

Но это молчание как раз и подтверждало, что угр упомянул киевского боярина не ради красного словца.

– Значит, Скарпи,– Духарев кольнул угра ножом. Тот дернулся, но сопротивляться не рискнул.

– Так что, Бердяк,– повторил Серега первый вопрос.– Ты убил девку?

– Ну я,– буркнул угр.

В сравнении с первым признанием смерть девки казалась ему незначительной.

– А почему?

– Надо было.

– Бывает, бывает,– кивнул Серега.– Это я понимаю. Девки, они такие. Сболтнет чего – беды не оберешься. Эта, небось, тоже язык распустила? – поинтересовался Духарев сочувственно.

– Сболтнула, дура, что ты ее с собой заберешь,– проворчал угр.

– А убивать зачем? – с деланным недоумением поинтересовался Духарев.– Продать – и все дела. Не сообразил?

  34