ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Невеста по завещанию

Очень понравилось, адекватные герои читается легко приятный юмор и диалоги героев без приторности >>>>>

Все по-честному

Отличная книга! Стиль написания лёгкий, необычный, юморной. История понравилась, но, соглашусь, что героиня слишком... >>>>>

Остров ведьм

Не супер, на один раз, 4 >>>>>

Побудь со мной

Так себе. Было увлекательно читать пока герой восстанавливался, потом, когда подключились чувства, самокопание,... >>>>>

Последний разбойник

Не самый лучший роман >>>>>




  166  

— Не может этого быть, — сказал Майор, — Во-первых, даже я сейчас только узнал, что фамилия вашего председателя Галактионова, а во-вторых, ни в какой она не в Алма-Ате.

— Откуда вы знаете? — спросил судья, которому так хотелось, чтобы телеграмма была как настоящая, и чтобы никто ничего не заметил.

— Знаю, — сказал Старшина, — Ее похитили. И это, между прочим, уголовная статья. Кстати, микрофон-то у вас где? Не услышал бы нас кто-нибудь.

По испуганному взгляду судьи он понял, что микрофон, который они нашли в кармане у Шахматиста в понедельник, судья, скорее всего, положил в ящик стола, но испортить не решился, да и неглубоко, наверное, положил.

— Ну дайте нам хотя бы дня два, — сказал Зябликов. — Мы сами ее найдем. Вас же мы три недели ждали, ваша честь.

Виктор Викторович, усы которого было растопорщились, когда он ехал с водителем из своей новой квартиры, погрустнел и сложил телеграмму, чтобы убрать ее в стол. Но это в самом деле было преступление, если ее похитили, а Старшина ему об этом прямо сказал, и не так чтобы он становился соучастником, но все же. А квартира-то хороша. Какую-то правду они все искали, которая уже все равно была никому не нужна. Быстро передумав все это, судья сказал:

— Сегодня погодим. А завтра в десять соберемся и объявим. Понятно, Зябликов?

— Есть! — Старшина повернулся и, скрипя ногой, похромал из кабинета.

Среда, 2 августа, 21.00

Зябликов открыл дверь, держась второй рукой за костыль и, как всегда, не спрашивая кто: на полутемной лестнице стояла прокурорша Эльвира Витальевна в плаще и с продуктовым пакетом.

— Прощения пришла просить, — сказала она. — Пустишь меня?

— Ну проходи, — посторонился Зябликов, — А за что прощения-то?

Сегодня он был в каком-то вязаном мягком сине-зеленом свитере с красными и желтыми рыбами на груди. Как-то этот свитер не то чтобы ему не шел, но он сам на себя был в нем не похож, подумала с удивлением Эльвира: какой-то он был в нем совершенно не военный и домашний. А впрочем, таким он ей вдруг еще больше понравился. И откуда он его взял-то?

— Как за что? — сказала она, снимая плащ и доставая из пакета бутылку коньяку. — Я же тебя толкнула сегодня, ты даже упал. Но я не нарочно, правда, забыла совсем, что ты на одной ноге. Забыла совсем, потому что вообще-то ты — во!

— Да ладно, — сказал он. — Разве это толкнула? Когда мне эту ногу оторвало, я знаешь как летел? Ну проходи. Только мне скоро уходить надо.

— И не выпьем, что ли, за дружбу?

Он посмотрел на нее, подумал и неожиданно смягчился, весь такой домашний в этом совершенно не военном свитере с рыбами.

— Ну, только по маленькой. Ты же не предупредила.

Они чокнулись за дружбу и за любовь и выпили, закусив принесенными прокуроршей конфетами. Она сказала:

— Ну все, теперь уж недолго осталось.

— Слушай, — сказал Зябликов, — а вдруг мы его оправдаем?

— Нет, погоди, — сказала она, — Как это вы его оправдаете, ведь он же преступник.

— Да ладно, — сказал он, — Это у тебя просто работа такая, мы и не обижаемся, но как человек ты же понимаешь, что по правде его надо совсем оправдать.

— По какой такой правде? — сказала прокурорша. — Правда у каждого своя. Правда, она знаешь в чем? В том, что, когда процесс этот кончится, мы с тобой хоть в кино сможем сходить, и никто нам за это ничего не сделает. А то, как будто мы преступники, ей-богу.

Зябликов налил еще по рюмке, поднял свою, понюхал и посмотрел на свет.

— Хуйню ты говоришь, Эльвира, — сказал он задумчиво, но твердо. — Никаких таких двух правд нету. Люди разные, и никто, конечно, до конца ее не знает, но только она одна. Вот давай за нее и выпьем.

— Совсем ты меня не любишь, — сказала прокурорша, поморщив свой нос после коньяка и вытерев рот рукой, потому что закусывать ей что-то не хотелось.

— Почему не люблю? Просто мне ехать надо. Сейчас уж заедут за мной.

— А вернешься когда?

— Не знаю… — Вдаваться в объяснения ему не хотелось, да и нельзя было, и он спросил, в общем жалея ее: — А что тебе будет, если мы его оправдаем?

— Да, в общем, если честно, ничего особенного, — сказала Эльвира, — Ну это будет, конечно, мне не в плюс, ну, обжалуем ваш вердикт, отменят его в Верховном суде, что-нибудь там найдут, и все по новой, только уж с другими.

— Ясно, — сказал Майор. — Ну ладно, извини, мне ехать надо.

— Куда хоть едешь-то? — тоскливо спросила она.

— Куда-куда… На войну.

Среда, 2 августа, 23.00

  166