Особенно,... 
76 
Виктор Викторович надевал мантию, готовясь к заседанию, когда в кабинет постучались и вошли Старшина Зябликов и присяжная Звездина.
— Случилось нечто ужасное! — сказала Актриса с порога театральным шепотом.
— Что такое? — перепугался судья.
— Мне предложили роль. Я вынуждена согласиться, хотя мне так хотелось досмотреть этот суд до конца. То есть, я имею в виду, вынести вердикт. Но я не могу отказаться.
— Совсем никак? — спросил Виктор Викторович, что-то уже прикидывая про себя.
— Да, к сожалению, — сказала она совершенно нормальным, только чуть надтреснутым и усталым голосом, — Мне уже два года никто не предлагал никаких ролей, про меня скоро вообще все забудут. Это мой, может быть, последний шанс еще года два или три удержаться в обойме. К тому же это роль судьи в сериале.
Старшина почесал затылок; выглядел он сегодня немного помято.
— Ну что же, — сказал Виктор Викторович, — Ничего страшного, на то есть запасные присяжные. Кто там у нас следующий?
— Ивакин, — доложил Старшина. — Шахматист. То есть ну…
— Ну, пусть Шахматист, — сказал Виктор Викторович. — С точки зрения закона это тоже ничего. А вы свободны, э-э-э… — он подсмотрел в список на столе, — Елена Викторовна. Вы, я уверен, сможете сыграть судью. Вы очень смешно меня пародировали в комнате присяжных, я потом очень смеялся.
Она вспыхнула, а Старшина непроизвольно широко открыл глаза.
— Нет, правда. Я обязательно буду смотреть ваш сериал и на спектакль приду, если пригласите. Сейчас все процессуально оформим, и вы можете быть свободны.
— Нет-нет, если можно, я со следующего понедельника. Можно?
— Конечно, — сказал судья. — Ну, идите к себе, сейчас начинаем.
Они вышли, а Виктор Викторович стал рыться в карманах мантии. Ничего там не обнаружив, он переложил бумаги на столе, потом заглянул в сейф, из которого Оля только что достала и унесла несколько томов дела и сейчас уже возвращалась за новыми.
— Оля, там в сейфе где-нибудь между томов вам не попадалась записка? — спросил он, глядя на лежавшего на столе зайца, хранителя ключей.
— Записка, Виктор Викторович? Какая записка?
— Ну, записка, обыкновенная такая записка крупными буквами, — сказал судья, — Оля, вы сегодня в котором часу открыли кабинет?
— Как всегда, в половине десятого, Виктор Викторович, — сказала она, стараясь не глядеть на зайца, таращившегося со стола стеклянными глазами.
— И никакой записки на столе вы тоже не видели?
— Нет, Виктор Викторович. Я, правда, выходила к присяжным и за водой цветы полить… — Оля покраснела, она была еще юна и врать как следует не научилась.
— Хорошо, Оля, — сказал Виктор Викторович и дернул себя за ус, сдерживая закипающее бешенство. — А сигареты у нас есть?
— Нет, Виктор Викторович, — пролепетала Оля, почему-то испугавшаяся этого вопроса еще больше. — Я же не курю, и вы же сами тоже уже не курите.
— Да вот, что-то захотелось курить. Вот что, Оля. Вызовите Старшину, пусть подойдет к столу в зале, мне надо с ним кое-что обсудить по списку. А сами идите в буфет и купите мне сигареты. Если есть, то «Лаки страйк». Возьмите деньги.
Приподняв мантию, чтобы не споткнуться о порог, он вышел и уселся за стол под гербом Российской Федерации. К нему уже спешил обеспокоенный Старшина.
— Игорь Петрович, вы поняли, что я вам сказал в кабинете?
— Так точно, — сказал Майор, по-военному глядя судье прямо в глаза.
— А вы раньше не догадывались, что вас могут слушать?
— Никак нет, ваша честь. Я думал, что тайна совещательной комнаты…
— Но вы же работаете со следствием, меня предупредили.
Они секунду изучающе смотрели друг на друга.
— Значит, не до такой степени, — сказал наконец Зябликов.
Вот как. Подслушивают, а ему вообще никто ничего не сказал.
Может, они и вчера, когда приходила прокурорша, тоже на видеокамеру записали?
В зал уже зашла мама Лудова, вежливо поздоровалась с судьей, конвоиры заводили подсудимого в клетку, адвокатесса листала бумаги на столе, и судья для вида тыкал в список карандашом, а говорить им приходилось совсем тихо.
— Записка, которую вы мне передали вчера, пропала. Она украдена.
— Как? — удивился Зябликов, и судья убедился, что удивление было искренним.
— Вот так. Со стола. Это уж просто беспредел. Это ни в какие ворота. Я же не мальчик, можете передать, с кем вы там на связи. Я думаю, ваш шеф достаточно умный человек, это не он, конечно, сделал, это тупо. А Драгунский пусть сейчас напишет новую записку, и вы принесите ее мне до начала заседания.
76 
