— Эй! Эй!.. — закричал я, задыхаясь от нестерпимой вони. — Вызовите пожарную машину!.. Тут все придется мыть из шланга с большим напором!!!
Потом мы с Братком рванули с балкона на кухню — посмотреть, как там Тимурчик. Вонь по всему дому стояла несусветная!
— А ты еще боялся, что «слабилки» не хватит!.. — упрекнул я Братка.
Бледный Тимурчик задыхался. Увидел нас, замахал руками:
— Ребята! Откройте второе окошко, мне не дотянуться!..
Хорошо сказать — «откройте окошко»! А как?! Коты тоже не все могут...
И тогда Браток, как говорят сейчас в России, «решил этот вопрос» по-своему: он повернулся к окну задницей и резко, словно бейсбольной битой, шарахнул хвостом по стеклу. А там двойная рама! Так должен вам сказать — оба стекла вылетели, словно их гранатой взорвали! И дышать сразу стало легче...
— Ой... — сказала Сирийская Старуха Карагандинской и показала на Братка. — Смотри, какой кошечка вырос!..
И стала терять сознание — то ли от вида Братка, то ли от вони всех своих родственников.
Карагандинская же Старуха оглянулась тогда, когда Браток через это же окно успел сигануть на балкон. Увидела только меня и сказала по-русски, совершенно забыв английский:
— Ничего он не выросла! Какой был кошечка, такой и остался. У нас в Караганде однажды в доме трубы замерзли, фановый труб лопнул и, клянусь Аллахом, говно целых три этажа залило! Тоже пахло... А потом замерзло — и не пахло... Жалко, что в Калифорнии нет морозов. Да?..
— Тимурчик, солнце мое!.. Пострадай еще минутку. Я пробегусь в разведку по комнатам, погляжу — можно ли уже запускать полицию? — сказал я Тимуру и КРИКНУЛ в окно на балкон, где затаился наш великий Кугуар: — Браток! Пум ты мой ненаглядный! Охраняй Тимура, чтобы ни одна сука к нему не приблизилась, кроме наших!..
— Спокуха, Шеф! Не трухайте — бегите. Я в засаде — все вижу, все слышу, а если что — я их всех, козлов, в рот...
— Цыть! — вовремя прервал я Братка, и тот моментально заткнулся.
А я помчался по всему этажу, благо двери двух квартир и всех комнат, занимаемых Террористами, были распахнуты настежь.
Этот свой пробег по загаженным комнатам и коридорам, прыжки через валяющиеся полубессознательные тела обдриставшихся Террористов и прорыв сквозь дикий концентрированный запах свежего Человеческого дерьма я уверенно отношу к разряду собственных Подвигов с большой буквы.
Почему? Охотно отвечаю: когда я через свой радио-ошейник дал «добро» на полицейское вторжение Джеку, Бобу и штурмовой группе Пита Морено, — первые же три «штурмовика», привыкшие в своей жутковатой и страшно опасной работе черт знает к чему, ворвались с крыши дома на наш этаж и... УПАЛИ ЗАМЕРТВО!
Потом их, конечно, откачали, а впоследствии, как говорил Пит Морено, на некоторое время даже перевели на «легкую работу». Такой нюхательный шок они пережили!..
Я же сумел в этой же ситуации не только не потерять сознания, но и продолжал руководить Братком, Тимурчиком и Старухами. Как любят сегодня выражаться в России — «я полностью владел ситуацией и держал всю обстановку под контролем...»
Только у них там — это Вранье, а у меня здесь — Правда.
* * *
Спустя какое-то время тридцать шесть обезоруженных воинов Аллаха, обессиленных нескончаемым поносом, были вынесены из дома и аккуратно разложены на ближайшей лужайке, тщательно огороженной широкой желтой полицейской лентой.
Под светом специальных прожекторов и включенных фар десятка автомобилей одна пожарная машина выдвинула серебристую лестницу с перилами на балкон третьего этажа, и несколько храбрецов-пожарных еле-еле удерживали ствол мощного брандспойта, промывая обе квартиры Террористов, предварительно заботливо обеспечив направленный сток воды в безопасную для живущих в этом доме канализацию.
Вторая пожарная машина из другой «кишки» «готовила» лежащих на земле тридцать шесть Террористов к дальнейшей транспортировке.
Все они, голенькие, лежали на травке лицом вниз, руки за спиной были скованы наручниками, и с лужайки то и дело доносились стоны стыда и страданий, а также запоздалое слабое пуканье...
Тот, который еще во время застольного тоста пернул первым, после чего и началась эта всеобщая желудочно-кишечная вакханалия (Да здравствуют Слоны всего мира!!!) — первым же и очухался под могучей струей холодной воды. И заблажил во весь голос, что без своего адвоката не скажет ни единого слова!..
А я вдруг в крике этого голожопого, мокрого, усатого, с широченной волосатой грудью и, что самое противное, с волосатой спиной, узнал голос, звучавший из «громкой связи» нашего телефона в отеле.