Он встревоженно посмотрел на нее.
— Немного, но не больше, чем обычно бывает на балах. Ты уверена, что здорова?
— Совершенно уверена.
— Потому что если тебе нездоровится…
— Мне только надо выпить чаю и немного поесть. Из-за всех этих танцев я умираю с голоду.
И это была правда. Утренняя тошнота приводила к тому, что к вечеру у нее просыпался зверский аппетит. Теперь она понимала, каково было Лили в эти последние месяцы.
— Ты в состоянии идти? — спросил он.
— Конечно! — Она заставила себя широко улыбнуться. — Я прекрасно себя чувствую.
А про себя подумала: «Для беременной женщины». Тони ответно улыбнулся: похоже, он решил поверить ее объяснению.
— Насколько я знаю хозяев дома, их прислуга уже должна выставлять закуски. Хочешь, посмотрим, нельзя ли нам пробраться туда на несколько минут раньше остальных?
Она кивнула:
— Давай попробуем.
Тони оказался прав, и хотя они подошли к накрытым столам первыми, еще несколько пар и небольших групп гостей вошли в зал, едва они успели сесть за столик.
Еда подкрепила ее, и чувство голода притупилось, но, к собственному изумлению, Габриэла обнаружила, что спустя час, когда ужин как раз закончился, ей пришлось бороться с сильнейшей зевотой. Когда они с Тони выходили из столовой, он наклонился к ней ближе и сказал:
— Похоже, ты вот-вот заснешь. Может, мне вызвать экипаж и отвезти тебя домой?
Прикрыв ладошкой в перчатке очередной зевок, от которого у нее даже глаза заслезились, она согласилась.
В карете Тони притянул ее к себе, чтобы она смогла положить голову ему на плечо. Слишком сонная, чтобы возражать, она со вздохом облегчения привалилась к нему и полностью расслабилась — впервые с того момента, когда в последний раз засыпала в его объятиях.
Когда она проснулась, экипаж не двигался. Осознание реальности приходило к Габриэле постепенно. Тони обнимал ее, и его руки служили ей теплым и надежным убежищем.
— Мы уже приехали? — спросила она.
— Да, но спешить не нужно. Мне не хотелось тебя будить: ты спала так сладко! — Он пальцем убрал с ее щеки выбившийся из прически локон. — И была похожа на ангела.
Глядя в его красивое лицо и глубокие синие глаза (в полумраке кареты они казались почти черными), она ощутила прилив желания.
— Поцелуй меня, Тони, — прошептала она. На его губах появилась легкая улыбка:
— С удовольствием.
Прижав ее к себе еще крепче, он прикоснулся к ее губам поцелуем, который был страстным и нежным, теплым и неспешным, словно он собирался смаковать ее, как какой-то деликатес, который ему предложили попробовать. Лаская ее, он наслаждался вкусом ее губ, а его язык погружался в ее рот так, что очень быстро у нее закипела кровь, а сердце отчаянно забилось.
Запустив пальцы ему в волосы, она отвечала на его поцелуй, разрешив себе выразить в нем все, что чувствует, все, чего жаждет. Приоткрыв рот, она заманивала его глубже, уводила все дальше к жарким вершинам страстных наслаждений, так что вскоре оба уже задыхались, теряя голову. Однако вскоре и этого стало уже мало: ее тело желало большего — гораздо большего.
— Ты не хочешь зайти в дом? — спросила она, задрожав, когда его ладонь легла ей на грудь в сладкой ласке.
Он поцеловал ее в губы еще дважды, а потом осыпал нежными поцелуями щеку и шею, задержавшись, чтобы провести языком по лихорадочно бьющейся жилке.
— Ты этого действительно хочешь?
— Да, — прошептала она севшим от желания голосом. — Без тебя в моей постели пусто.
Он поднял голову — и его теплый взгляд устремился ей в глаза.
— Значит ли это, что теперь ты мне веришь? Что ты убедилась в том, что я тебя люблю? Потому что это так, Габриэла. Я очень, очень сильно тебя люблю.
Ее страсть немного поостыла: проснувшиеся сомнения пригасили наслаждение. Она устремила на него взгляд, понимая, что ей следует просто поверить ему. Сказать то, что он хочет услышать. Но что-то помешало ей это сделать. Язык отказывался произносить заветные слова.
Огонь потух в его глазах так же внезапно, как и зажегся, а его объятия разжались.
— Понятно. — Он вздохнул и отвел взгляд. — Ну что ж, тебе следует идти в дом и ложиться спать.
Его лицо было бесстрастным, зубы крепко сжимались, словно от сильной боли.
— Тони…
Потянувшись, он распахнул дверцу, выпрыгнул из кареты и протянул руку, чтобы помочь ей сойти. Она молча оперлась на него и позволила проводить до двери.