Последние отзывы

  32  

— Все? — саркастически спросил Витька. — Больше мне ничего не нужно помнить?

— Главное, не забудь, что ты известный немецкий композитор.

— Ах, черт! — всполошился Матвеев. — Я как-то не учел, что должен буду изображать не твоего Отто, а того, которого можно найти в любом справочнике. Это все ужасно усложняет. Кстати, ты не забыла, что я моложе композитора лет на двадцать?

Разумеется, и Настя, и Матвеев в свое время интересовались биографией Отто фон Швентке, который оказался полным тезкой Настиного мужа.

— Господи, да кто будет в этом разбираться? Тут, главное, не переборщить, — подбодрила его Настя. — Не пытайся сыграть свою роль идеально. А то я тебя знаю, начнешь вставлять в разговор немецкие словечки…

— Ну и что?

— Если учесть, что, кроме «хэндэ хох», ты ничего не знаешь, провал тебе обеспечен. Ты разрушишь мою карьеру.

— А что я должен делать?!

— Говори без акцента. Он у тебя все равно получится среднеуральским, так что лучше не рисковать. Будем придерживаться версии, что благодаря любимой жене ты вполне овладел русским.

— Ладно, как скажешь, — сдался Матвеев и послушно записал день и час мероприятия. — Надеюсь, ты ценишь то, что я у тебя есть. На меня всегда можно положиться, правда?

— Нахал, — усмехнулась Настя и отключилась.

Нельзя сказать, что на душе у нее полегчало. Это была отсрочка казни, а не помилование. Кроме того, Матвеев мог запросто все испортить. Он, конечно, умный и находчивый, но кто знает, сумеет ли он обхитрить Колесникова? Если боссу захочется познакомиться с ее мужем поближе… Одна надежда, что чувство долга будет держать его возле американских инвесторов. «Ладно, подумаю об этом ближе к юбилею фирмы, — решила Настя. — Волноваться заранее — волноваться вхолостую. Как тот же Витька говорит, только бензин жечь».

Колесников тем не менее продолжал постоянно муссировать тему брака и к концу дня довел Настю до состояния крайнего раздражения.

— То есть ваш муж точно не придет в театр? — спросил он, передав ей папку с бумагами, которые нужно было рассортировать по датам. — А потом в ресторан?

— Не придет, — ответила Настя сквозь стиснутые зубы. — Как он придет, когда его в Москве нет? Его даже в России нет.

«Может, босса женщины не любят просто потому, что он зануда?!» — возмутилась она про себя.

— Странная у вас семейная жизнь. Прямо по Винни-Пуху: муж как бы есть, но его как бы нет.

— У каждого брака свои странности, — резонно заметила Настя. — Зато частые разлуки помогают сохранять чувства свежими. Представляете, каким сюрпризом становится для меня каждое возвращение Отто?

— А вдруг он сегодня устроит вам еще один сюрприз и прилетит домой? Вы уж тогда его позовите.

На самом деле Колесников хотел просто посмотреть на ее мужа — из чисто мужского любопытства. С тех самых пор, как он понял, что Настя — девушка из аэропорта, это желание не ослабевало. Не каждому выпадает случай иметь в помощницах жену всемирно известного композитора. То, что Настя старалась всячески замолчать этот факт, почему-то страшно его огорчало. Колесникову казалось, что она таким образом подчеркивает дистанцию между собой и другими членами коллектива. И между ним и собой тоже. Из какой-то странной, непонятной ему самому вредности он до сих пор ни разу не встретился с Шелестовым. Вдруг между Настей и Шелестовым что-то есть? Колесникову не хотелось об этом знать. И он увиливал от разговора со старым другом.

«Может, она мне самому нравится? — подумал он, в очередной раз бросая взгляд на свою помощницу через стеклянную перегородку. — Что-то в ней есть такое… притягательное. Чувствуется стержень. Это с одной стороны. С другой стороны, порой кажется, будто она ранима и беззащитна. Опасное сочетание! Завоевать такую девушку было бы непросто».

При мысли о завоевании Колесников мгновенно вспомнил о своей жене и в изнеможении прикрыл глаза. Боже, сколько он потратил сил на то, чтобы покорить ее, чтобы заставить ее сказать «да». И что теперь? Во что это все превратилось? Мысль о том, что Ева по закону принадлежит ему, по-прежнему приводила его в состояние восторженного ликования. Он гордился ею примерно так же, как спортсмены гордятся олимпийским золотом. Он наливался самодовольством, наблюдая за тем, как окружающие мужчины в ее присутствии теряют самообладание. Но… Но сам он уже самообладания не терял, и это его безумно смущало.

  32