ГЛАВА 7

Дима Шведов в коричневой дубленке, сером костюме и малиновом галстуке смотрелся в забегаловке, облюбованной старыми девами из районной библиотеки, столь же импозантно, как индюк среди кур.

— Здесь очень вкусный ирландский кофе, — оправдался он и разорвал конверт, который Элла ему доставила. — Значит, говоришь, тебя стукнули по голове? Может быть, хотели отнять сумочку?

— Ты сам в это веришь?

— Почему бы нет? Пошлых преступлений нынче не меньше, чем всех остальных. Ограбить женщину на улице — что может быть бездарнее? Ты давно была на рынке в выходной день? Видела, что там творится? Толпы народу, побирушки, охранники, инвалиды на колясках, ветераны, поющие хором, жареные куры, стельки для сапог и турецкое мыло вперемешку с китайской лапшой. Это ж сущий нэп! Неудивительно, что тебя треснули по голове кирпичом в надежде отобрать сотню деревянных. — Он сунул нос в записку, которую обнаружил в конверте, и воскликнул:

— Ого!

— Он там про меня что-нибудь пишет? — всполошилась Элла.

— Отнюдь. Я тебе, конечно, скажу, потому что ты лицо заинтересованное. Он пишет, кто у него на сегодняшний день главный подозреваемый.

— В убийстве Игоря?

— Ну да.

— И кто же? — напрягшись, спросила Элла. Она ожидала услышать все, что угодно, в том числе и имя собственной матери. Однако то, что услышала, заставило ее вытаращить глаза.

— Никита, — развел руками Шведов. — Наш Никита Шаталов.

— Да это просто бред! — рассердилась Элла. — Какой Никита Шаталов? Откуда он взял Никиту? Что за дерьмо?

— Ты, Астапова, давай не ори, — сердито сказал Дима. — Привлекаешь к себе лишнее внимание.

— Я не Астапова, а Лапсердакова! — рявкнула та.

— Гаптержакова! — Он тотчас оскорбился за сестру. — Не так уж трудно запомнить. А Никиту Жека не просто так подозревает, душа моя! Никита тут у нас такие номера откалывает, чисто Копперфильд. Это из-за него Катька Бурцева такая несчастная-несчастная.

— Подожди-подожди, Дим, — Элла сжала пальцами виски. — Я что-то совсем ничего не понимаю. Каким образом наш безобидный толстяк попал под подозрение в убийстве моего мужа?! У них не было ничего общего! Они едва знали друг друга!

— Ну конечно! Много ты понимаешь! — противным голосом сказал Шведов. — Они прекрасно знали друг друга, у них было кое-что общее, и Никита уже никакой не толстяк.

— Так, — Элла выставила вперед указательный палец. — А теперь еще раз, но по порядку и в два раза медленнее. Пункт первый — они прекрасно знали друг друга. Что это значит?

— Не знаю, насколько прекрасно, — пошел на попятный Шведов, — но это не помешало им устроить прилюдную драку.

— Какую драку? — растерялась Элла.

— Что ты меня все время переспрашиваешь? Какую драку! Жестокую. Они дрались, как два Терминатора. Сам я не видел, правда, но мне рассказывали:

— А почему мне не рассказывали?

— Почему-почему? Потому что из-за тебя дрались!

— И эти из-за меня? — не поверила Элла. И снова повысила голос:

— Да такого просто не может быть! Это какая-то глупая ошибка! По-твоему, получается, что мой интеллигентный муж дрался со всеми подряд, словно какой-то австралопитек?! Да еще якобы из-за меня! Тогда как он меня не любил, мне изменял и я была ему до лампочки!

— Ну, не знаю, — раздраженно сказал Шведов. — Может быть, они все играли на собачьих бегах и не поделили деньги. А потом прикрыли конфликт твоим именем!

— Я не Клара Цеткин, чтобы что-нибудь прикрывать моим именем! — возмутилась Элла. — Давай выкладывай, что там накопал Овсянников.

— Ладно, — пожал плечами Шведов. — Я и так хотел все тебе рассказать, но ты разоралась, как прораб. Ешь булочку. Ты в последнее время в Никите что-нибудь странное замечала?

— Да нет.

— Он весь какой-то с лица сошедший. Оказывается, три недели назад он начал худеть. Это еще за неделю до того, как ты ушла в подполье. Видала бы ты его сейчас! У него заострился подбородок и пропали эти младенческие ямочки на руках. Если так будет продолжаться и дальше, через месяц он сможет рекламировать какую-нибудь добавку для похудания.

  35