В ответ на эту гневную тираду Бонанж лишь удивленно приподнял брови.
– Признаюсь, из-за тебя и твоего брата вчерашний день превратился для меня в настоящий кошмар. Но убивать тебя я не собираюсь. Успокойся, тогда мы сможем пойти куда-нибудь и обсудить все случившееся.
– Нам не о чем говорить. Ты хладнокровно убил, Алекса. И я никуда с тобой не пойду.
Она продолжала пятиться, выискивая глазами что-нибудь, что смогло бы послужить оружием. Заметив висящий на стене хлыст, она схватила его и принялась размахивать, прекрасно понимая, как жалко выглядит с таким смешным «оружием» против здоровенного мужчины.
– Не подходите ко мне, месье Бонанж! – грозно, как ей казалось, проговорила Элина.
На его губах заиграла веселая улыбка, что разозлило Элину еще больше.
– О, милочка! – мягко сказал он. – Неужели того вероломного удара бутылкой по голове для тебя не достаточно?
– Нет, это было только начало! – злобно прорычала она. Улыбка сбежала с его лица.
– А теперь послушай меня, маленькая злючка. Я тебе уже говорил. Я не убивал Уоллеса.
Она посмотрела на него с подозрением.
– Кто же тогда?
– А мне, откуда знать? Видимо, тот, у кого была довольно веская причина для убийства, потому что, когда я нашел его, рядом с телом лежал мой пистолет, а в рукаве Уоллеса было две карты. Ты, как никто другой, должна знать, что угрожать пистолетом тому, кто уличил его в шулерстве, было любимым занятием Алекса.
Она подняла хлыст над головой, и на мгновение Бонанжу показалось, что перед ним стоит маленький ангел мести.
– Он был не таким! Ты лжешь! Алекс не мог поступить столь глупо! Ты выследил его и убил из мести! А потом, очевидно, сказал своим дружкам в полиции, что это была честная дуэль. Но ты за все заплатишь, животное! Я найду, в этом проклятом городе кого-нибудь, кто не побоится арестовать всемогущего месье Бонанжа! – В его глазах сверкнула холодная ярость.
– И поэтому ты хотела видеть Филиппа? Неужели ты думаешь, что он помог бы тебе в этой глупой драке? А может, до того, как ты стала любовницей Уоллеса, ты спала с Филиппом?
Девушка с трудом сдержала рвущийся из ее горла истерический смех.
– Месье Ванье расскажет, кто я такая на самом деле, – ответила она. – А теперь, если он здесь, я хотела бы его видеть.
– Это невозможно.
– Если не хочешь меня к нему пускать, я закричу и…
– Он умер.
Элина с недоверием уставилась на Рене.
– Что?!
– Несколько месяцев назад Филипп Ванье умер от брюшного тифа.
Что-то внутри у нее сломалось. Отец мертв?
Алекс пытался подвести ее к тому, что отца, возможно, нет в живых, но она отказывалась в это верить. Теперь же, услышав то же самое от Бонанжа, Элина словно оцепенела. Казалось, сердце разорвется от горя.
Но почему она должна верить этому негодяю?
– Ты лжешь! Я хочу увидеть его семью. Я не поверю, что он мертв, пока они не подтвердят твои слова, – заявила она.
– Встреча с его семьей будет не самым мудрым поступком, – мрачно произнес Бонанж. – Они и так достаточно настрадались, чтобы теперь еще лицезреть его бывшую любовницу.
Элина взмахнула хлыстом, и Бонанж лишь чудом увернулся от удара.
– Любовницу?! Любовницу?! – повторяла она, кипя от ярости. – Я – его дочь, ты, животное! Неужели для тебя не существует никаких отношений, кроме внебрачных?! Мы с Александром – брат и сестра, наш отец – Филипп Ванье. Ты не сможешь мне помешать поговорить с бабушкой и дедушкой. Я не знаю, что ты делаешь в этом доме, но очень скоро тебя отсюда вышвырнут!
Когда до него дошел смысл ее слов, у Бонанжа отвисла челюсть.
– Твой отец?! Бабушка с дедушкой? Ты, наверное, спятила! Дочь? Его дочь, ты говоришь? Возможно, внебрачная, да и то я сильно сомневаюсь. Тебе не следует находиться здесь. Поэтому мы продолжим разговор в другом месте, пока кто-нибудь не услышал твои бредовые заявления.
– Я никуда не пойду! – крикнула она, но Бонанж подскочил к ней, вырвал у нее хлыст, отбросил в сторону и зажал ей рот ладонью. Его хватка была такой сильной, что любая борьба оказывалась бесплодной, Он подозвал конюшего и велел тому седлать лошадь.
– Если прежде, чем мы уйдем отсюда, я услышу от тебя хоть один звук, – прошипел он, – обещаю тут же потащить тебя в полицию и добиться того, чтобы тебя посадили. А теперь я уберу руку от твоего рта, и ты будешь молчать, поняла?
Элине хотелось помотать головой, но она боялась попасть в тюрьму ничуть не меньше, чем остаться наедине с Бонанжем. Поэтому, подавив гнев, она легонько кивнула – на сколько позволяла железная хватка креола. Он убрал руку от ее лица и грубо толкнул вперед. Прежде чем она успела возразить, он поднял ее и посадил на спину оседланной лошади. После чего сел в седло позади нее, одной рукой обвив ее талию.