69 
– Да, тетя Флоу. Думаю, мне будет трудно встретиться с мамой и знакомыми. Так много всего произошло… – Девушка сделала большой глоток шерри, чувствуя, как приятное тепло согревает горло.
– Да. Но ничего из того, что ты рассказала, не может быть причиной столь глубокой печали. Может быть, расскажешь и об этом?
Глори подняла голову. Ее голубые глаза отыскали доброе лицо тетушки.
– Неужели это так заметно?
– Да, моя дорогая. Боюсь, что это так.
Тяжело вздохнув, Глори расправила юбки и откинулась на спинку дивана.
– Человек, спасший мне жизнь, капитан Блэкуэлл… Мы пробыли вдвоем на необитаемом острове почти три недели. И я полюбила его. – Глори провела пальцем по ободку хрустального бокала, представляя Николаса таким, каким он был на острове: красивым, нежным, со счастливой улыбкой. – Хотя на самом деле, как мне кажется, я влюбилась в него еще в тот день, когда мы впервые встретились. Это произошло на балу в день моего девятнадцатилетия. Он казался таким самоуверенным, таким стремительным и живым! Все женщины сходили от него с ума. Кроме меня, конечно. Я сразу решила возненавидеть его. Капитан Блэкуэлл был другом отца, и думаю, папа надеялся, что я выйду замуж за этого человека. – Девушка перевела дыхание. – И когда мы покидали тот остров, мне хотелось этого больше всего на свете!
– Почему же этого не произошло? – мягко спросила Флоренс, опустив свою морщинистую руку на нежную руку племянницы.
– После всего, что случилось, он просто не захотел этого. Теперь я понимаю: со мной ему было удобно. Он нуждался в женщине для удовлетворения желаний. Не знаю. Время, проведенное на острове, было похоже на сон. На самую совершенную фантазию. Капитан заботился обо мне, защищал от опасностей. Я была уверена, что он испытывает ко мне такие же чувства, как и я к нему. – Глори подняла свое заплаканное лицо. – Он все время улыбался, учил меня плавать, лечил меня, когда я заболела и… о, тетя Флоу, я так сильно любила его! – Девушка не могла продолжать, ее душили рыдания. Обхватив руками шею тетушки, она плакала, сотрясаясь от слез.
– Мое бедное, дорогое дитя. – Прижав к себе племянницу, Флоренс гладила ее по волосам, давая возможность выплакаться. Глори и не думала противиться этому. Она не смогла бы перестать плакать, даже если бы захотела этого. Тетушка покачивала девушку, как маленькую, и она рыдала до тех пор, пока, как ей показалось, не осталось ни одной слезинки.
– Ты можешь оставаться в этом доме, сколько захочешь. Я всегда хотела ребенка, но твоему дяде Леонарду и мне так и не удалось стать родителями. Ты самый близкий и родной для меня человек. – Флоренс успокаивающе погладила племянницу по щеке, стремясь взять на себя хотя бы часть ее боли. – Мне страшно подумать о том, как этот человек обидел тебя. Но, должно быть, в нем есть и что-то хорошее, иначе ты никогда не полюбила бы его. Когда-нибудь все забудется, и ты полюбишь снова. А пока рассчитывай на мою поддержку.
Глори задумчиво посмотрела в лицо тетушки.
– Не знаю, смогу ли когда-нибудь забыть. Жаль, что я не погибла, когда корабль шел ко дну.
– Не говори так. Ни сейчас, ни потом. Ты слышишь меня?
Глори прикусила дрожащую губу.
– Да, тетя Флоу.
– Вот и хорошо. А теперь утри слезы. Пора спать.
Глори покорно кивнула и стала подниматься вслед за тетушкой в свою комнату. В просторной спальне с кроватью под пологом Флоренс помогла племяннице раздеться, заставила ее выпить стакан теплого молока, которое принес Джереми, и, уложив ее в постель, со всех сторон подоткнула одеяло. Она тихо сидела рядом, пока девушка, наконец, не уснула. Глори снился Николас, и всю ночь она металась, поворачиваясь с боку на бок.
Время потекло незаметно. Со дня прибытия Глори в Нью-Йорк прошло несколько недель. Натан приступил к занятиям, а тетушка выполнила все свои обещания. У Глори появилась новая красивая одежда и такая любовь и понимание, о которых можно было мечтать. Но этого было недостаточно. Она могла думать лишь о Николасе, вспоминая сначала только хорошее. Глори представляла его смеющимся, с солнечными бликами, отражающимися в черных волосах. Или плывущего в голубовато-зеленых волнах океана, с крошечными ручейками, стекающими по его широкой груди, покрытой жесткими волосками, к которым сейчас так хотелось прикоснуться! Николас, убивалась девушка, как могла я полюбить тебя в то время, когда ты ничуть не любил меня? Глори думала о том, где сейчас капитан, чем занимается; она с нежностью вспоминала о том, как он стоял на палубе: широко расставленные ноги и ветер, с силой треплющий рубаху.
69 
