80 
– Он – не главный, – перевел Скулди. – Он – один из старшин. Но он может говорить за остальных. Теперь он – самый важный. Остальных, говорит, мы убили.
Вполне порядочный римлянин преклонных лет в замызганной тоге, с поцарапанной лысиной и испуганными оленьими глазами. Еще бы ему не бояться! Коршунов отлично представлял, как выглядят со стороны его татуированные раскрашенные головорезы. Пусть боятся, это хорошо. Целее будут.
Алексей отлично понимал, насколько хрупко установившееся равновесие. Да, они взяли город почти без потерь. Сейчас все выходы перекрыты герулами Диникея, патрули Ахвизры контролируют улицы… техника оговорена и отработана на прошлом штурме. Гордые варвары расхаживают по узким улочкам, а жители сидят в домах, не смея носу высунуть… но его гревтунги – отнюдь не сторожевые псы. Они по-прежнему волки. Малейший повод – и они, забыв приказ вожака, бросятся рвать добычу…
– Отлично, – кивнул Коршунов, окидывая старшину Цекулы внимательным взглядом. – Только говорить ему пока не надо. Пусть слушает, а ты переводи…
Требования Коршунов продумал заранее.
– Я даю вам день, – четко произнес он. – Завтра в это же время здесь, на этих камнях должно лежать все ценное, что есть у вас в городе: золото, серебро, бронзовая и стеклянная утварь, благовония, оружие – всё, что имеет ценность. Предупреди всех: если кто посмеет что-то утаить, хоть крошечную серебряную ложку, – умрет. Причем умрет не один – вся семья, все, кто обитает в его жилище…
– Но в наших жилищах живут разные семьи… – попытался возразить старшина.
– Меня это не интересует, – отрезал Коршунов. – Убиты будут все, а жилище сожжено. Убедись, Скулди, что он хорошо понял!
– Ты хорошо все понял? – Скулди, оскалившись, навис над римлянином, приблизил свое вызелененное лицо к побледневшей физиономии старшины так близко, что коснулся бородой крючковатого римского носа, ухватил за мягкий загривок: – Ты хорошо понял, что велел тебе рикс, ты, жирный каплун?
– Да-а-а… – проблеял вспотевший от страха старшина.
– Дальше, – продолжал Коршунов. – Вы должны подготовить для нас продовольствие и фураж на обратную дорогу. Половина всего провианта, что есть в городе, должна завтра лежать тут. Дальше: снаружи, перед воротами города, должно стоять семьдесят пять фургонов. Тебе покажут, какими они должны быть. Разрешаю тебе послать своих людей в ближайшие поместья. А чтобы твоим людям никто не посмел отказать, их будут сопровождать мои воины.
Дальше! Мои храбрые воины устали и проголодались. Поэтому ты должен устроить для нас настоящий пир. И пусть на этом пиру моим воинам прислуживают ваши женщины, не старые и не уродливые, в количестве, достаточном, чтобы хватило на всех. Объясни всем, что убытка им не будет. Иные так даже в прибытке останутся! – Коршунов усмехнулся, а окружавшие его воины жизнерадостно заржали. – Смотри, ромлянин! Лучше, если мои воины получат то, что им нужно, в достаточном количестве! Иначе они возьмут сами, и вы все об этом горько пожалеете! Он хорошо понял, Скулди?
– О да! – Герул похлопал мозолистой рукой по мягкой спине старшины. – Пришли мне свою внучку, каплун! Если она мне понравится, я подарю ей аурей! [16] Я щедрый! Мы все щедрые, если нам угодить! Пусть ваши женщины будут ласковыми и ублажают нас с полным усердием. Тогда в положенное время они родят воинов, а не каплунов!
Скулди засмеялся, затем повторил сказанное на своем языке и получил полное одобрение соратников.
– Что еще, Аласейа? – спросил он Коршунова.
– Пока все. Проследи, чтобы дед ничего не перепутал.
– Будь спокоен! – Скулди кивнул нескольким своим людям: со мной! Затем взял старшину за плечи, развернул: – Пошли, каплун, наш рикс не любит, когда ленятся!
– Агилмунд! – позвал Коршунов. – На тебе – фургоны. Фургоны – это самое главное, – добавил он, понизив голос. – Фургоны и лошади. Надо убираться отсюда как можно быстрее. Чует мое сердце: легионеры уже идут сюда. А ходят они быстро, ты знаешь.
– Не беспокойся, Аласейа! – пробасил Агилмунд. – Мы успеем. Боги нам благоволят, а удача твоя по-прежнему велика. Не беспокойся!
– Ну да, – пробормотал Коршунов, когда Агилмунд отошел. – Везет нам немерено. Как бы перебора не было…
– Делить будем сейчас! – Диникей сверху вниз мрачно глядел на Коршунова. – И ежели доля моя покажется мне малой, я возьму еще! И баб возьму, сколько хочу! И рабы мне тоже нужны! И убивать буду, кого хочу! А ты… Я тебе верностью не клялся! – маленькие покрасневшие глазки сверлили Коршунова. Хорошее римское вино гуляло в кудлатой башке Диникея, выплескивая наружу старые обиды. – Делить будем сейчас! Я хочу видеть свою долю! Мы все хотим видеть свои доли! Да!
80 
