16 
Олег отбил руку жестким блоком.
Козоногая оскалилась. Сопротивление ее рассердило. Саянов понял: сейчас ему достанется.
Но тут выступила Шествующая.
– Он – мой! – заявила девушка по-русски, чтобы Олег тоже понял.
Дающая Плод одарила соперницу недобрым взглядом.
Земноликая встала позади Дающей Плод и всем своим видом дала понять, что в стороне не останется.
Саянов и его «подружка» явно уступали этой «сладкой парочке».
Олег огляделся в поисках подходящего орудия. Хорошая дубина могла уравнять шансы. Но на каменном полу пещеры не было ничего, кроме разбросанных пучков высохшей травы.
И вдруг у Саянова появился неожиданный союзник!
Из толпы козоногих выпрыгнула женщина и недолго думая вцепилась в волосы Земноликой. Миг – и та уже на земле, а напавшая упирается коленом ей в спину.
Земноликая закричала, Дающая Плод оглянулась…
Саянов никогда не был джентльменом в подобных ситуациях. Он тут же врезал козоногой по затылку.
Кисть у него онемела, а Дающая Плод, вместо того чтобы упасть, взвилась в воздух на добрых два метра, развернулась и обрушилась бы на Олега сверху, если б Шествующая не совершила такой же великолепный прыжок.
Они столкнулись в воздухе и упали на пол пещеры.
Копыта их ударили в камень одновременно, с оглушительностью выстрела. Шествующая схватила противницу за руки. Вряд ли она сумела бы удержать Дающую Плод больше секунды. Но секунда – достаточно длинный промежуток времени. Саянов провел серию из трех ударов: в живот, горло и переносицу.
Черт возьми! Дающая Плод выдержала! И отшвырнула свою соперницу с такой силой, что та упала на спину.
Дружный крик вырвался из уст козоногих, окруживших дерущихся.
Саянов приготовился к худшему…
Но прошла секунда, еще одна… Дающая Плод не нападала, она пятилась от него. На лице ее была растерянность.
Саянов кинул взгляд на лежащую на полу Шествующую – и понял!
Бедро девушки рассекала глубокая, обильно кровоточащая рана. След раздвоенного копыта!
Вокруг медленно нарастал ропот.
Дающая Плод все еще пятилась. Между нею и Саяновым было уже больше десяти шагов. Он боковым зрением увидел, как напавшая на Земноликую женщина отпустила ее, обе они поднялись и глядят на Дающую Плод.
Козоногие разом двинулись вперед. Саянов испытал мгновенный страх: сомкнутая стена козоногих надвигалась на Дающую Плод, а он оказался посредине.
Лицо Дающей Плод, прекрасное лицо античной Геры, исказилось от ужаса.
Ибо сама Смерть была на божественных лицах надвигавшихся на нее козоногих.
– Нет! – закричал Олег, вскидывая руки.
Она была слишком красива, чтобы умереть.
Но как брошенный камень может остановить волну?
Слитный звук накатился на Саянова, и, хотя удар был направлен не на него, нервы Олега превратились в стебли замерзшей травы. Разъяренная толпа пронеслась мимо Саянова – к скорчившейся от страха Дающей Плод.
Козоногие окружили ее.
Эти создания чужды жалости. И жалость чужда им.
«Слишком красива, чтобы умереть!»
«Эй, Олежек, а почему ты так уверен, что не тронут тебя?» – поинтересовался кто-то внутри.
Звук поднимался, как океанская волна. Он пронизывал плоть Олега тысячей ледяных пружин, сокращающихся, стягивающих, разрывающих внутренности…
– Нет! – взревел он в ярости. И ринулся в свалку. Но его собственный голос был как удар кулака в мокрую шерсть. Он угас, не оставив даже эха.
Стена отбросила Саянова.
Его подхватило, закрутило, перевернуло и вышвырнуло наружу, ударив головой о каменный пол.
Последнее, что отпечаталось в гаснущем сознании: тугой комок голых тел и отвратительные звуки, похожие на те, что издает трясина, когда у нее отнимают пойманную добычу.
Глава седьмая Шествующая-По-Ночной-Тропе
Когда Олег пришел в себя, то по каким-то неуловимым приметам решил: снаружи уже вечер. То есть он провел в беспамятстве больше десяти часов.
Он сел, застонав от вспыхнувшей в затылке боли. Но боль быстро ушла.
Гибкая грациозная фигура тут же оказалась рядом с Олегом.
Шествующая-По-Ночной-Тропе. Ее руки обняли Саянова, горячее бедро прижалось к его бедру.
Олег посмотрел вниз и увидел на гладкой коже тонкий затянувшийся рубец.
Маленькие руки обежали все тело Олега, обследовали его бережно и дотошно, а потом с ласковой настойчивостью уперлись в грудь, опрокидывая навзничь.
16 
