95 
Минут через сорок, расплатившись, они покинули местный «компьютерный центр» и поехали прятать деньги. С учетом ценных бумаг сумма получилась довольно-таки солидная: больше шестисот тысяч евро.
– Твоя доля – полсотни, – сообщил Жилов Тенгизу. – Как-никак мы, сынок, сделали почти всю работу.
– Да ничего мне не надо! – запротестовал Тенгиз. – Данила, хватит того, что вы рискуете жизнью ради меня!
– А это, сынок, вовсе не твоя забота! – отрезал Жилов. – За это уже твой прадед рассчитался. С лихвой. Всё, закрыли вопрос!
Деньги спрятали в пустыне. Засунули в какую-то расщелину. На съезде с дороги Таррарафе оставил метку: вбил в грунт на обочине кусок арматуры.
– На всякий случай запомни расстояние отсюда до поста, – посоветовал Жилов. – Вдруг тебе придется ехать за нашим кладом одному.
Тенгиз расстояние запомнил. Хотя и не был уверен, что сумеет отыскать закладку, даже оказавшись на расстоянии десяти метров от нее.
Пост, на котором маялись от безделья несколько местных полицейских, они опять проехали беспрепятственно.
Тенгиза давно интересовало, почему их никогда не останавливают. Он спросил об этом Жилова, и тот сообщил, что у них, оказывается, особые номера.
– Такие выдают в гараже господина министра полиции, – сказал он. – Но купить их тоже можно.
– И что же, полицейские не отличают фальшивые номера от настоящих?
– Так они и есть настоящие, сынок. – Жилов усмехнулся. – Триста евро – пара. Немалые деньги для этой страны. И конечно, нужно знать, к кому обращаться. Именно это и есть самое главное, сынок. От серьезных претензий эти жестянки не спасут, равно как и пропуск под нашим лобовым стеклом, но всякий местный коп поймет, что хозяин этой машины знаком с серьезными людьми в их департаменте. И потому не рискнет беспокоить нас по пустякам. Вот если бы нас застукали за ограблением банка или нашли труп в багажнике… – Жилов засмеялся и похлопал Тенгиза по плечу. – Только нас не застукают. Я очень везучий, сынок. Иначе уже давно словил бы свою пулю. А старина Таррарафе – вообще сын шамана. У него, между прочим, целая коллекция амулетов на все случаи жизни. Тарра, – сказал он по-английски, – у тебя есть амулет на удачу?
– Удача – нет, – ответил масаи, ловко огибая разлегшуюся на дороге свинью. – Успех – да.
– Что ж, это даже лучше, – сказал Жилов. – Удача – дама ветреная, а вот успех – парень верный. То что нужно. Тарра, останови вон у той лавки. Надо прикупить кое-какое снаряжение.
– Вот эта! – сказал Матак, указывая на суденышко. – Хозяин хочет двести американских долларов.
– Многовато, – сказал Таррарафе, и оба чернокожих принялись солидно обсуждать достоинства и недостатки парусника. Причем Матак напирал на достоинства, а Таррарафе – на недостатки.
Тенгиз подошел поближе и стал разглядывать лодку.
Она явно ничем особенным не отличалась от десятка других суденышек, стоящих тут же, у деревянных пирсов. Едва ли больше пяти метров в длину, лодка напоминала уменьшенный самбук. Наклоненная вперед мачта была принайтована к столбу, укрепленному перед мачтовой банкой. Парус – один. Однако обводы вполне приличные. И дерево крепкое. Палуба – только над ютом, но, без сомнения, суденышко выдерживало – и еще выдержит – не слишком свирепый шторм.
– Сумеешь одолеть сотню миль на этой замарашке? – спросил Жилов.
– Безусловно! – уверенно ответил Тенгиз.
– Тарра! – крикнул Жилов. – Грузим вещи!
– Да, – отозвался масаи, и они с Матаком ударили по рукам.
– Сто шестьдесят пять долларов! – сказал Таррарафе, подходя к Тенгизу. – Вместе с комиссионными. И еще за десять он будет стеречь нашу машину.
Тенгиз вынул из бумажника указанную сумму. Оставалось еще долларов триста наличными.
«Там, куда мы плывем, деньги не нужны!» – заявил Жилов. Но немного наличных никогда не помешает.
Тенгиз подошел к «лендроверу» и ухватился за верх пластикового баула, собираясь вскинуть его на плечо. Это оказалось не таким простым делом: баул весил килограммов восемьдесят.
– Это железо для моей спины!
Таррарафе отодвинул Тенгиза в сторону и, подхватив баул, потрусил к паруснику, где груз принял Жилов. Тенгиз выбрал предмет полегче – двадцатилитровую бутыль с водой.
Спустя час они вышли в океан. Парусник действительно оказался неплохим. Идя бакштагом, он делал не меньше восьми узлов. Жилов правил с непринужденностью опытного моряка. Таррарафе сидел на носу, в тени поднятого паруса, и с хрустом разминал коричневые, остро пахнущие зерна бронзовым пестом, время от времени помешивая содержимое ступки длинным пальцем. Тенгиз ничего не делал. Просто смотрел на блестящую поверхность океана, на белых морских птиц. Соленая вода шуршала под днищем. До темноты оставалось еще восемь часов.
95 
