40 
Он не казался в тот момент ни циничным, ни скучающим, и от этой необычности его вида она почему-то смутилась.
Он уже не выглядел тем незнакомцем, похожим на Дьявола, который осмелился поцеловать ее и которого она за это возненавидела!
Она молчала, и маркиз повернул к ней голову. Она подбежала и опустилась на колени рядом с кроватью.
– Как вам удалось совершить… такое… чудо, – уговорить дядю Джона создать лесопилку? – сказала она прерывающимся голосом. – Это поразительно… поразительно! Папа будет так… счастлив!
– А вы? – спросил маркиз– Я вижу, что вы тоже счастливы.
– Конечно, и я знаю, что мама будет на коленях благодарить за это Бога, как я… благодарю вас.
В ее глазах, глядящих на него; были видны слезы, и маркиз после небольшего молчания сказал своим обычным насмешливым голосом:
– Если вы так горячо благодарите за лесопилку, что же вы сказали бы, если бы я предложил вам бриллиантовое ожерелье?
Поразившись его столь неожиданному замечанию, Гермия села на свои согнутые ноги и рассмеялась.
– В настоящий момент я предпочитаю лесопилку для папы всему остальному в мире! Хотя я не могу надеть ее на шею, я ощущаю очень, очень большую гордость оттого, что… возможно, то, что я… сказала вам, помогло вам… убедить дядю Джона сделать что-то для людей, которые… не могут найти работу.
Маркиз глядел на Гермию, не произнося ни слова.
Открылась дверь, и в комнату вошла миссис Брук.
Она выглядела очень симпатичной, с ее волосами – почти такого же цвета, что и у ее дочери – немного растрепавшимися, поскольку она сняла шляпку, поднимаясь по лестнице.
Она держала ее в руке, ее щеки разгорелись, а глаза сияли, когда она обратилась к маркизу:
– Я думаю, Гермия уже поблагодарила вас, что и я хочу сделать теперь.
– Я думаю, ваш муж справится с этой работой, – ответил маркиз. – А теперь сядьте пожалуйста, миссис Брук, я хочу поговорить с вами.
Гермия встала на ноги, чтобы выйти, но маркиз сказал:
– Вы должны остаться, Гермия, поскольку это касается вас.
Это прозвучало очень серьезно, и Гермия с опаской взглянула на него, гадая, что он хочет сказать.
Она села на стул, беспокоясь, что он может открыть ее матери то, о чем она еще не знала.
Приподнявшись повыше на своих подушках, маркиз сказал:
– Лежа здесь, я все время думал, какой подарок я мог бы преподнести вашей семье за всю вашу доброту.
– Нам ничего не нужно, – тихо произнесла миссис Брук.
– Я ожидал, что вы скажете это, – ответил маркиз, – но я взял себе за правило: всегда оплачивать свои долги.
Он помолчал, затем угрюмо добавил:
– В противоположность некоторым!
Гермия подумала, что он имеет в виду Рошфора де Виля.
– Я только рада, что мы имели возможность чем-либо помочь вам, – улыбнулась миссис Брук.
– Я все еще, кстати, ценю мою жизнь очень высоко, несмотря ни на что, – ответил маркиз, – и поскольку Гермии я обязан тем, что Остался жив, в обычных обстоятельствах я послал бы ей очень дорогое ювелирное изделие, чтобы выразить мою благодарность.
Миссис Брук собиралась что-то сказать, но он быстро продолжил:
– Вместо этого у меня есть другая идея, которая – я надеюсь – встретит ваше одобрение, и, кстати, это будет означать исполнение одного из ваших желаний.
Гермия, наблюдавшая за ним, пока он говорил, ощутила, как у нее захватило дух от того, что он сказал далее:
– Я решил, что моим подарком Гермии будет поездка на несколько недель в Лондон вплоть до окончания светского сезона.
Миссис Брук онемела от изумления и, не веря собственному слуху, глядела, пораженная, на продолжавшего маркиза:
– У меня есть сестра, леди Лэнгдон, которая овдовела и чувствует себя одинокой и несчастной после того, как ее муж был убит в битве при Ватерлоо. Я знаю, что она получит огромное удовольствие, сопровождая Гермию на балы и вводя ее в светский мир.
Скривив губы в улыбке, он добавил:
– Она также, я думаю, обладает очень хорошим вкусом в выборе нарядов и будет в восторге от возложенной на нее роли сказочной феи, наряжающей Гермию!
– Это… невозможно! – задохнувшись от неожиданности, выговорила миссис Брук. – Мы не смогли бы принять такого подарка!
– Нет ничего невозможного, – возразил маркиз, – если, конечно, вы не откажете своей дочери в том, что для нее лучше всего. И это – возможность, которую просто нельзя упускать.
Поскольку это было несомненной истиной, миссис Брук не смогла ничего ответить, и маркиз продолжил:
40 
