57 
Затем Веста поняла, что стоит не в комнате, как ожидала, а на высоком балконе.
Внизу она видела тысячи обращенных к ней лиц, флаги и платки, которыми махали ей катонийцы.
Невозможно было ни говорить, ни двигаться – только стоять и смотреть.
Затем Веста услышала тихий голос графа:
– Улыбайся же, дорогая, улыбайся. Они приветствуют тебя.
Неожиданная мысль пронзила Весту, подобно стреле. Увидев Миклоша, девушка смотрела только на его лицо, сейчас же она заметила, что на нем военная форма. Белый мундир с золотыми эполетами и голубой лентой на груди.
Миклош улыбался ей.
– Тебя уже называют «принцессой маленьких детей», дорогая.
Словно пораженная громом. Веста медленно повернулась к толпе.
Люди поднимали вверх своих детей, чтобы она могла их увидеть. Здесь были женщины с младенцами и мужчины, державшие на плечах детишек постарше.
– Это очень маленькая страна, – тихо произнес граф. – И новости здесь распространяются быстро. Мои люди уже отдали тебе свои сердца – как и их повелитель Говоря это, Миклош поднес ее руку к губам, и в ответ па его жест толпа разразилась приветственными криками. Шум был почти оглушительным.
Затем, помахав людям рукой, он увлек Весту обратно в зал для приемов.
Лакей открыл перед ними дверь в другую комнату. Шагнув за порог. Веста замерла на месте.
Принц отпустил ее руку, и девушка спросила его тихим испуганным голосом:
– Но почему ты не сказал мне?
– Потому что боялся.
– Боялся?
Принц подошел к камину, в котором вместо огня стояли горшки с цветами. Он встал спиной к Весте, положив руки на каминную полку.
– Я многое должен объяснить, – медленно произнес принц. – А времени у нас очень мало. Через несколько минут мы должны отбыть в собор. Если… ты все еще согласна выйти за меня замуж.
– Но почему ты сразу не объяснил мне, кто ты? Ее неожиданно напугали странные, незнакомые нотки в голосе Миклоша и то, что он стоит к ней спиной. Веста до сих пор не могла поверить, что ее возлюбленный граф оказался тем самым принцем, за которого она твердо решила не выходить замуж.
Она почувствовала, что ноги больше не повинуются ей, и присела на краешек стоявшего в комнате дивана.
– Я уже говорил тебе, – хрипло произнес Миклош, – что я – выдуманный принц, слабый и неблагородный. И это правда.
Он сделал паузу, словно ожидая ответа Весты, а затем заговорил уже без усилия:
– В общем, я не врал тебе, дорогая. Граф Шако – один из моих титулов. Александр – имя, под которым я правлю, а Миклошем всегда звала меня мама.
Миклош выпрямился, но все еще не решался повернуться к Весте.
– Смерть матери изменила всю мою жизнь. Мне было десять лет. Отец решил не просто воспитывать, а муштровать меня, готовя к тому положению, которое я должен был рано или поздно занять. Я не пытаюсь оправдать себя, я только хочу, чтобы ты знала обо всем, что случилось со мной до момента нашей встречи. Я рос без друзей, без близких Меня окружали лишь люди, выбранные отцом, а все они думали только о том, как сохранить свое положение, не утратить расположения отца.
Наконец Миклош решился посмотреть на Весту.
– Я уже говорил тебе тогда, в пещере, что каждый боится чего-то и что у меня не хватит мужества признаться в моих страхах. А теперь я скажу тебе. Я боюсь, я очень боюсь остаться один.
– Как… мужчина? – спросила Веста.
– Как мужчина, – эхом откликнулся Миклош. – И как человек. Как принц я всегда окружен сотнями людей, но среди них я чувствую себя таким чудовищно одиноким!
– Я понимаю тебя, – тихо произнесла Веста.
– Поэтому, – продолжал принц уже более спокойно, видимо, овладев своими эмоциями, – когда умер мой отец, я попытался найти людей, которые любили бы меня ради меня самого. Он умер в шестнадцатом году, когда война уже закончилась. Я отправился в Рим, затем в Париж, путешествуя инкогнито в окружении как можно меньшего количества придворных. В Париже я встретил Зулейю Бамир.
Веста затаила дыхание.
– Не стану притворяться перед тобой, – продолжал принц. – В моей жизни было до этого много женщин. В основном их подбирал для меня отец или его советники, потому что они считали, что для их принца полезно быть в окружении прекрасных дам. Несколько раз мне казалось, что я влюблен, но в глубине души я всегда сознавал, что мною просто манипулируют. Я понимал, что женщин, которые становились моими любовницами, интересовал не я сам, а мое высокое положение.
57 
