Последние отзывы

  82  

– Интересный вопрос. А почему у меня не должно быть запасных ключей? Идемте.

И мы все потопали на второй этаж. Собак на своих старческих, подагрических ногах поплелся за нами следом.

"А мне и в квартиру уже не нужно было заходить! Я уже здесь, на лестнице почувствовал Шурины запахи!..

Ноги у меня подкашивались от волнения и страха, я принюхивался изо всех своих сил, стараясь уловить хотя бы малейший запах самого страшного…

Но нет. Пахло Шурой, пахло НАШИМИ книгами и фотографиями, Шуриной одеждой…

Пахло, в конце концов, МНОЙ!!! Моими запахами, которые не выветрились из Шуриной жизни даже за эти несколько месяцев…

Как только Старик открыл ЭТУ квартиру, то все тончайшие оттенки запахов, которые я почувствовал еще на лестнице, обрушились на меня такой мощной волной, что я, не помня себя, словно в бреду заметался по совершенно незнакомой мне маленькой американской квартирке среди родных и близких мне НАЩИХ ленинградских вещей!..

Уйма картонных коробок с книгами повсюду стояли почти до потолка. Какие-то были уже распакованы. Валялись и уже висели на стенах масса НАШИХ любимых фотографий, рисунков, карикатур на Шуру, на меня с Шурой и пара картинок масляными красками… Все это в разные времена было подарено нам с Шурой нашими знакомыми и Шуриными собутыльниками-художниками…

Над каким-то чужим диванчиком висела самая лучшая моя фотография величиною с кухонный поднос. Года три тому назад Шура снимал меня на нашем пустыре. Истратил целую пленку, а потом мы вместе с ним отбирали лучший снимок из контрольных отпечатков, которые ему сделали в лаборатории одной газеты. Там же потом отпечатали и этот здоровенный портрет.

– Елки-палки! – вскричал в восторге Тимур. – Это же ты, Кыся! Ты, ты, ты!.. Ну, отпад!!!

Все тут же посмотрели на меня. Еврей-Собак даже зашел сзади и понюхал у меня под хвостом, словно хотел убедиться, что на фотографиях изображен именно я. Но почему таким способом?..

– По-моему, это то, что мы ищем, – сказал Рут сержанту Гранту, показывая на другие мои фотографии вместе с Шурой. Эти фото делал наш польский приятель, журналист, с которым мы по пьянке были в Эрмитаже. – Мне кажется, здесь никаких сомнений!.. Это то, что нам нужно…

И несмотря на свое собственное смятение души, граничащее с помешательством от тревоги и радости, я вдруг заметил, что Рут Истлейк, сержант американской полиции тридцати трех лет от роду, мать русского мальчика Тимура, одна из самых красивых Женщин светло-шоколадного цвета, которые когда-либо встречались мне в жизни, с очень пристальным вниманием и совершенно не полицейским интересом.разглядывает Шурины фотографии, висящие на стенах и валяющиеся на письменном столе рядом с НАШЕЙ пишущей машинкой…

Надеюсь, что заметил это только я!.. Рут проявляла к Шуриным фото такое поистине Женское любопытство, что в моей башке неожиданно вдруг что-то сместилось, будто я перешел в некое совершенно иное состояние, словно заглянул туда, куда, кроме меня, никто не имел права вторгаться. И тогда во всю стену рядом с моей фотографией вдруг повисло совсем уж гигантское фото! А на нем…

ПУСТЫННЫЙ ЖЕЛТЫЙ ПЛЯЖ, БЕСКРАЙНИЙ ОКЕАН… И НА ТЕПЛОМ ПЕСКЕ, ОБНЯВШИСЬ, СИДИМ МЫ ВСЕ ЧЕТВЕРО – РУТ, ШУРА, ТИМУРЧИК И Я… А НЕПОДАЛЕКУ, В СТОРОНКЕ, СКРОМНЕНЬКО ЛЕЖИТ ТА – ПУШИСТАЯ, БЕЛЕНЬКАЯ ИЗ КВИНСА. А ВОКРУГ НЕЕ ПРЫГАЮТ НЕСКОЛЬКО МАЛЕНЬКИХ КОТЯТ МОЕЙ МАСТИ, РОЖДЕННЫЕ С УЖЕ ЗАРАНЕЕ РАЗОРВАННЫМИ ЛЕВЫМИ УШКАМИ. НУ СОВСЕМ КАК У МЕНЯ!..

Уже в следующую секунду эта прекрасная, фантастическая картина исчезла, и я услышал всего лишь вторую половину фразы, сказанную старым евреем, хозяином этого дома:

– С тех пор как мистер Плоткин несколько дней тому назад уехал кого-то там встречать, мы его больше не видели.

– Абсолютно точно, – подтвердил мне его Собак по-Животному.

– Слушайте, Барри! – обратился старик к сержанту Гранту. – Может быть, он уехал в Вашингтон? В Конгресс?..

– Вполне может быть, – по-Животному сказал мне его Собак.

– Верно, – согласился с ним сержант Грант. – Месяц тому назад мы получали запрос из Вашингтон на мистера Плоткина. Конгресс Соединенных Штатов интересовался его адресом…

"Не Конгресс, дубина! А конгрессмен… Как его?!.. Совсем из головы вылетело!..

– Приятель Фридриха фон Тифенбаха… – подумал я. – Нет, нужно ехать в Вашингтон!.. Хотя не будешь же бегать по Конгрессу Соединенных Штатов и ко всем привязываться, кто, дескать, из вас друг-приятель интеллигентнейшего миллионера из Германии Фридриха фон Тифенбаха?.."

  82