48 
Пилы, топоры — все стоило слишком дорого, и ни один лесоруб не желал потерять свои инструменты, поэтому хижины строились крепкими и были недоступны ворам.
«Возможно, меня найдут, но слишком поздно, — мрачно думала Кармела. — Я умру от голода, и от меня останутся одни кости».
Но потом она стала отгонять от себя безрадостные мысли.
Ей не приходилось сомневаться в небесном заступничестве, ведь Бог обязательно должен был услышать ее молитвы.
Она и правда испытывала страх, но решила, что будет разумнее сесть на землю, прижаться спиной к стене, и тогда, может статься, вскоре удастся задремать.
Она обошла всю хижину и присела в углу, как можно лучше прикрыв ноги своим халатом.
Мысленно она поблагодарила Сьюзи, ведь горничная подобрала ей халат потеплее, но тут же сообразила, что служанка совершенно очевидно помогала Мэтью и Лэйну.
— Как это расстроит и разгневает графа, — подумала она, — еще один человек в сговоре против него! И кто?
Сьюзи — служанка в господском доме.
Ей стало жалко Селвина Гэйла, и она с тоской вспомнила, что тоже обманывала его, лгала ему прямо в лицо.
И все-таки ей хотелось верить, что, как только он узнает о ее исчезновении, он приложит все свои силы и возможности и разыщет ее.
Самое раннее, это должно случиться в восемь часов утра, когда она не выйдет к завтраку, как они договаривались.
Именно тогда он обо всем узнает. Он едва ли подумает о побеге, ведь она не взяла с собой ничего из одежды, кроме; своего халата. Горничная обязательно ему об этом скажет.
«Он найдет меня… Он будет искать… и найдет меня!»— успокаивала себя Кармела.
Она знала, на это уйдет немало времени, но чувствовала, что так будет. И, словно пламя очага, эта мысль согрела ей душу, и она воспрянула духом. Она прижалась к стене, прислушалась и сквозь стены едва различила звуки леса, доносившиеся извне.
Далеко-далеко послышалось тявканье лисицы, где-то бухала сова, и Кармеле показалось, что она слышит, как стремительно пробежали мимо хижины чьи-то крошечные лапки.
Там, вне стен хижины, она не стала бы так бояться, в этом она не сомневалась.
Лес так часто становился участником сказок, которые рассказывал отец, когда она была еще совсем маленькой.
Ей очень хотелось, чтобы старички-лесовики, живущие где-то под землей в корнях деревьев, пробрались сейчас через пол хижины и помогли ей, или волшебные птицы отправились к графу, разбудили бы его и прощебетали о приключившейся беде.
Но она не могла послать к нему птиц, поэтому стала мысленно призывать его на помощь. Ее послания улетали на призрачных крыльях над лесом к далекому дому.
— Помогите мне! Помогите мне! — стонала она.
Граф, конечно, мог бы услышать мольбы попавшей в беду, но все-таки их мало что объединяло, они не были духовно близки друг другу, чтобы он сразу откликнулся на ее призывы. Она чувствовала это.
Затем она вспомнила, как он поцеловал ее руку, когда они желали друг другу спокойной ночи. Она все еще ощущала прикосновение его губ, теплых, мягких, ласковых.
— Помогите мне! Помогите мне!
И Кармеле опять почудилось, что зов о помощи полетел, словно на крыльях, уносясь из темницы, куда ее заточили, к единственному на свете человеку, который мог спасти ее.
Душа и тело тосковали по нему, и словно вспышка молнии, ее осенило, — она полюбила этого человека всем сердцем.
Граф проснулся, ожидая чего-то необыкновенно приятного впереди.
Селвин вспомнил о планах отправиться с Фелисити в дальнюю поездку верхом. Конечно, благодаря этой поездке он, несомненно, узнает много нового о своем поместье. Но главное, она доставит им с кузиной огромное удовольствие.
Он потянулся в постели, зевнул и вдруг вспомнил, что просыпался ночью от тревожного чувства, хотя так и не смог понять, в чем же, собственно, было дело.
Он пролежал с открытыми глазами достаточно долго, размышляя о Фелисити, ее привлекательности и неожиданно ярком уме и образованности.
«С ней никогда не надоедает разговаривать, — думал он, — но мозги женщине все-таки ни к чему».
Если у него когда-нибудь родится сын, он бы очень хотел вырастить его умным и сильным. Но для дочери ум и образованность вряд ли будут иметь хоть какое-нибудь значение.
Впрочем, может, и стоит дать ей образование. И хотя многие наверняка не одобрят этого, оно поможет ей всегда оставаться для мужа загадкой.
«Принцу не надоест общество Фелисити», — решил он.
48 
