7 
— Что вы здесь делаете, Евгения? — обличающим тоном спросила экономка, не потрудившись понизить голос. Слова прокатились по кухне как грохочущие металлические шары, напугав струхнувшую Женю еще сильнее.
— Я… — промямлила она, — я.., проголодалась.
— И что? — ледяным тоном переспросила Гестаповка. — По этому поводу весь дом должен стоять на ушах?
— Я проголодалась так сильно, что не смогла заснуть, — жалобно проговорила Женя.
— А что у вас в руках? Что вы там прячете?
— Это… Это не ваше дело, Ирма Гавриловна. Отважившись на подобную отповедь, Женя тут же почувствовала, что ее сердце скачет, словно наездник, оседлавший норовистого бычка.
— Зачем вам кастрюля в такое время? — продолжала допрос Гестаповка.
— Кастрюля мне нужна для приготовления пищи, — тихо сказала Женя. — Для чего же еще?
— Мало ли, — фыркнула Пыгова. — Может быть, вы намеревались кипятить в ней шприц, чтобы ввести в свою вену дозу героина. Немедленно покажите, что там у вас за спиной!
Однако Женя при всей своей трусости не собиралась выполнять это требование. Кипящая кастрюлька и конверт в руках мгновенно выдали бы ее истинные намерения. Поэтому она отступила к холодильнику.
Ирма Гавриловна поджала и без того тонкие губы и, подрагивая кружевами, двинулась на Женю. Почувствовав, что ее вот-вот схватят, та прибегла к последнему средству спасения, которое всегда использовала в интернате в критических ситуациях, она крепко зажмурилась и, хорошенько вдохнув, завизжала изо всех сил.
Запаса воздуха в легких хватило минуты на полторы. Женя издавала уже последний писк, когда с порога раздался громовой голос дяди:
— Что, черт возьми, тут происходит? Дядя был в халате и замшевых тапочках, с растрепанной шевелюрой и гневным лицом.
— Кто кричал? — спросил он.
— Это Ирма Гавриловна, — не моргнув глазом соврала Женя, часто дыша.
— Ирма? — Дядя посмотрел на экономку и, разглядев, в каком она виде, вздрогнул.
Гестаповка открывала и закрывала рот, словно издыхающая на воздухе килька. Кажется, она была потрясена не меньше Ярославского. Поняв, что ничего путного от нее сейчас не добиться, дядя снова повернулся к Жене.
— Что с ней случилось? — спросил он.
— Она кричала от возмущения, — скорбно сказала та. — Понимаешь ли, дядя Георгий, я сегодня здорово понервничала и почти не ужинала. А ночью почувствовала, что мой организм просит пищи. В животе так ужасно бурчало.. Я решила спуститься на кухню и сварить себе яйцо. — Женя кивнула на сходящую с ума кастрюльку.
— Ну? — спросил Ярославский, морща лоб в тщетной попытке разобраться что к чему.
— Ну вот, когда я собралась опустить яйцо в кипящую воду, пришла Ирма Гавриловна и, поняв, что я решила поесть в неположенное время, страшно расстроилась.
— Хочешь сказать, она визжала на весь дом только потому, что ты нарушила распорядок?
— По-моему, да. А может, ей жалко было яйца. Как бы то ни было, перед тем как вы пришли, она пыталась вырвать его у меня из рук.
Экономка издала горлом некое рокотание. Вероятно, ее прошиб пот, потому что крем потек по щекам, весело пузырясь.
— Никогда больше, Ирма, не проявляйте такого рвения на работе, — сказал раздосадованный донельзя Ярославский. — И распорядитесь, чтобы на ночь моей племяннице приносили фрукты и кефир.
Он подошел к плите и выключил газ под кастрюлькой.
— Поешь и ложись спать, — сказал он Жене. — Мы все сейчас взвинчены, поэтому будь, пожалуйста, терпимее со служащими, Ирма!
Ярославский указал экономке на дверь, и та прошмыгнула мимо него, так и не сказав ни слова. Втайне Женя надеялась, что та навсегда онемела от возмущения. Перед дядей Пыгова испытывала настоящий трепет, поэтому сегодняшнее ночное представление его племяннице, по всей вероятности, никогда не простит.
Оставшись на кухне в гордом одиночестве. Женя дрожащими руками завершила начатое, привела все в порядок и отправилась к себе. Только здесь ей стало по-настоящему плохо. Открытая схватка с Пыговой была для нее равносильна революционному мятежу. Кое-как успокоившись, она подумала, что теперь, когда экономке приказано приносить ей кефир и фрукты, той не нужно будет придумывать предлога, чтобы врываться в ее комнату в любое время дня и ночи.
Наверное, если бы не начатое расследование, она еще долго перебирала бы в уме подробности происшедшего и тряслась от нервного возбуждения. Однако сейчас у нее нашлось занятие поинтереснее. Конверт был вскрыт и его содержимое вытряхнуто на одеяло. Внутри обнаружилось ни много ни мало пятьсот долларов и записка. «Моей дорогой девочке на чулочки». Столь трогательная фраза была нацарапана на визитке некоего заведения под названием «Канкан». Судя по всему, это ресторан с варьете, поскольку внизу был напечатан телефон и фраза: «Заказ столиков». В левом же верхнем углу визитки красовалось изображение пары пляшущих женских ножек, выглядывающих из-под пены кружев Женя задумчиво поскребла ногтем переносицу. «Дорогая девочка» явно была не той длинноносой особой, которая официально числилась невестой Яна. Кроме того, у Яна не было необходимости выделять невесте деньги на чулочки, потому что она являлась дочерью друзей Ярославского, которые считались людьми чертовски состоятельными.
7 
