131 
Собравшись с силами, он начал подниматься по лестнице. Ему удалось сделать всего несколько шагов, когда сзади послышался шум. И знакомый мужской голос заставил его остановиться:
– Не стоит туда подниматься. Ваша сестра вне опасности, а мальчик со своей няней.
Джастин обернулся и в упор посмотрел на Филиппа Марлина, целившегося из пистолета прямо ему в грудь.
– Не помню, чтобы приглашал вас в гости, – сухо заметил Джастин, в то время как Марлин пытался оттеснить его вниз.
– Нам надо кое-что обсудить, – сказал Марлин, кривя рот. – Думаю, лучше всего это сделать в кабинете.
Джастин прошел через холл и направился в кабинет. Дуло пистолета Марлина упиралось ему в ребра. Кабинет помещался на первом этаже западного крыла. Джастин видел впереди бушующее пламя, слышал с улицы крики слуг, отчаянно пытавшихся спасти дом и погасить пожар, поливая огонь из ведер. Филипп сделал Джастину знак войти в кабинет. Джастин открыл дверь и оказался внутри. Пламя уже подбиралось к комнате. Начинали тлеть занавески на окнах, рыжие языки лизали ковер на полу. Он ощущал жар. Дым окутал стены и подбирался к потолку, мешая дышать и вызывая кашель.
Марлин многозначительно улыбнулся:
– Вы можете представить, с каким нетерпением я ждал этой встречи?
Джастин сжал зубы.
– О, я догадываюсь. Ведь вашим головорезам не удалось меня убить. Если хотите покончить со мной, сделайте это сами. Ведь речь идет об этом?
– Именно об этом. – Филипп взвел курок. – Ах, какая печальная история! Граф Гревилл погиб во время пожара, уничтожившего его дом, когда он пытался спасти своего племянника. Но по иронии судьбы мальчик-то уже был в безопасности.
Джастин смотрел на нацеленный на него дуэльный пистолет с серебряной насечкой, один из той пары, что лежали на каминной полке в одной из гостиных. Один выстрел. Если бы он оказался хоть на шаг ближе, то мог бы попытаться вырвать оружие из рук Филиппа. Он сделал шаг вперед. Филипп, казалось, не заметил этого. Мускулы Джастина были напряжены: он готовился сделать прыжок вперед. И вдруг дверь в кабинет распахнулась, и вошла его сестра. Джастин расслабился. Барбара улыбнулась Марлину, и Джастин испытал приступ тошноты.
– Привет, дорогой братец. Раз ты не согласился умереть в своей спальне наверху, мы приготовили тебе встречу здесь.
Он печально покачал головой:
– Черт возьми! Я надеялся, что ты не имеешь к этому отношения.
Барбара улыбнулась ему, как улыбнулась бы змея, если бы умела улыбаться. В этой улыбке были злорадство и торжество победительницы.
– Разве могло быть иначе? Ты присвоил то, что должно было принадлежать мне. Я вынуждена была что-то предпринять.
– А как же дом? Я думал, он много значит для тебя.
– Когда ты не будешь стоять у меня на пути, у меня хватит денег, чтобы отстроить дюжину Гревилл-Холлов. – Она бросила взгляд на Филиппа: – По-моему, мы ждали слишком долго. Доставь себе удовольствие, дорогой.
На лице Филиппа расцвела самодовольная улыбка, а у Джастина пробежал мороз по коже от вида направленного на него пистолета. Пожар продолжал бушевать. Пламя плевалось искрами. Трещали деревянные перекрытия. Что-то тяжелое обрушилось с потолка за их спинами. Палец Филиппа твердо лежал на спусковом крючке, и Джастин, не дожидаясь выстрела, рванулся вперед. Выстрел раздался в тот момент, когда он обрушился на Марлина, и эхо разнеслось далеко по дому. Оба противника оказались на полу. Джастин ощутил обжигающую боль в боку и, падая, ударился головой об угол письменного стола. Он старался побороть головокружение, но перед глазами у него заплясали черные круги. Потом мир начал быстро тускнеть, и на Джастина опустилась тьма, увлекая его в беспамятство.
Тихонько чертыхнувшись, Филипп выбрался из-под Джастина и встал на ноги, отряхивая одежду. Он изящно прижимал к носу белый кружевной носовой платок и кашлял от сгущавшегося дыма.
– Дело сделано. Теперь состояние Гревилла принадлежит твоему сыну, а мы – ты и я – станем его опекунами, когда поженимся.
Филипп потянулся к Барбаре, но она отступила. Он заметил у нее в руках маленький пистолет с ручкой слоновой кости, который она прятала в складках юбки. Она подняла его и направила прямо в грудь Филиппа.
– Что, черт возьми, ты делаешь?
– Мужчины – такие глупцы. И ты, Филипп, – величайший из них. Неужели ты поверил, что я выйду за тебя? – Она горько рассмеялась. – Ты серьезно воображал, что мне нравилось то, что ты делал со мной? У меня нет ни малейшего намерения выходить за тебя или за кого-нибудь другого ни теперь, ни вообще когда-либо.
131 
