Она вздрогнула, когда в комнату вошел Гаррет. Один.
Он осторожно закрыл дверь, задвинул засов. Зловещий звук еще больше встревожил Марианну. Довольно странно, но она не боялась Гаррета. Она знала, что он ничего с ней не сделает. Но она по-настоящему боялась его слов, ибо его слова, казалось, всегда устанавливают для нее еще больше ограничений.
Неловкое молчание длилось несколько минут, Гаррет пристально оглядывал испачканную и разорванную в нескольких местах накидку Марианны. При этом у него нервно дергалась щека.
– Я должен был убить их. Я должен был убить этих проклятых ублюдков всех до одного, – сказал он с такой ожесточенностью, что Марианна удивилась, как он смог сдержать себя и не убить тех негодяев.
Она встала и повернулась к Гаррету:
– Их было слишком много. Вас бы убили, если бы вы попытались.
– Разве тебя это бы огорчило? – Слова давались Гаррету с трудом. Не спуская с Марианны глаз, он шагнул к ней и, сбросив камзол, швырнул его на другой стул, стоявший у камина. – Тебя не волновало, что значил твой отъезд для меня. Зачем же беспокоиться, жив я или умер?
Он отвернулся и стал смотреть на огонь, как будто он не вынесет ее ответа, если будет смотреть на нее. Сердце Марианны дрогнуло. Она видела усталость на лице Гаррета и почувствовала желание немедленно разгладить страдальческие складки на его лбу.
– Я не могла желать, чтобы вы погибли от рук этих мерзавцев, милорд. И вы, конечно, знаете это. И что бы вы ни думали, я страшно благодарна, что вы…
– Черт подери, я не нуждаюсь в твоей благодарности! – выкрикнул Гаррет с такой яростью, что Марианна еще плотнее закуталась в накидку. Он впился в нее горящими глазами. – Есть только один способ выразить мне свою благодарность.
Марианна боялась спросить, что это за способ.
– Это не то, о чем ты думаешь, – добавил Гаррет, увидев выражение ее лица, – хотя, видит Бог, я этого тоже хочу. То, что я прошу, – это твой долг передо мной за те часы, которые я провел сегодня в мучениях, представляя, какой опасности ты подвергаешься. А затем нашел тебя в той самой опасности, которую представлял…
Гаррет замолчал. Марианна была не в силах смотреть ему в глаза, чувство вины переполняло ее.
– Что… что вы хотите? – заикаясь, спросила она.
– Твоей клятвы. – Гаррет коротко усмехнулся. – Не думаю, что она что-то значит для цыганки, но однажды ты сказала, что живешь по законам нравственности, присущим женщине благородного происхождения. – В свете камина было ясно видно серьезное выражение его лица. – Ну, хорошо. Я хочу, чтобы эта леди, живущая в тебе, дала мне клятву, что никогда снова не сделает этого. Поклянись мне, что ты покинешь Фолкем-Хаус только вместе со мной.
Марианна вся похолодела. Просьба графа не удивила ее, но она не могла выполнить ее. Побег должен быть ее самой главной целью, ибо если она останется…
– Поклянись, Мина! – потребовал Гаррет, подходя совсем близко.
– Я не могу, – прошептала Марианна. Она заставила себя выдержать пристальный взгляд Гаррета.
Он сжал руки, как будто сдерживал в себе порыв задушить ее.
– Ты бы предпочла риск быть изнасилованной, или еще хуже, бандой грязных омерзительных солдат, а не жизнь со мной?
– Нет. Вы знаете, что нет! – воскликнула Марианна, сдерживая рвавшиеся наружу рыдания. При других обстоятельствах она бы хотела жить с ним. В этом она была вынуждена себе признаться.
– Да ты понимаешь, что бы случилось, если бы я не подъехал?
Ответить Марианна не успела. Гаррет дернул за завязки накидки, и та упала к ногам Марианны. Ее распущенный корсаж едва прикрывал нижнюю часть груди. В свете камина над нею ясно были видны синяки. Гаррет увидел эти темные пятна, и его глаза наполнились смятением и гневом.
Он осторожно коснулся одного из них:
– Это только пример того, что они могли бы сделать с тобой. А ты не боишься.
– Конечно, боюсь! Неужели вы думаете, что я не желала бы ездить, куда мне хочется, не сталкиваясь с такими мужчинами, которые хватали меня грязными руками и жестоко обращались со мной, только потому, что я цыганка? Я боюсь, милорд, и намного сильнее, чем вы думаете.
– Так позволь мне защищать тебя. – Гаррет сказал это так, как будто другого выхода не существовало. – Отдайся под мою защиту. Поклянись мне, что не уедешь. Дай мне такую клятву!
– Я… я не могу, – повторила Марианна. – По тем же самым причинам, заставившим меня сегодня уехать из Фолкем-Хауса. Я не могу обещать, что снова не сбегу.