Последние отзывы

  27  

Официант принес абсент, Саймон с трудом отпил глоток, стараясь не выдать своего отвращения к этой ядовитой гадости. Он никогда не поймет, почему креолы так нежно любят это пойло.

Мариньи облокотился о стол, тоже хлебнул из своего стакана и зашептал:

— Жак Зэн.

— Пират? — Саймон сделал удивленное лицо.

— Да, чтоб вы знали. Ее отцом был сам Гаспар Зэн. — Мариньи с хохотком рассказал о ее благородной мамочке, которая сбежала из дому. Но дальше он сообщил то, что действительно насторожило Саймона. — Давным-давно Зэн распространил слух, что зажарит на вертеле любого, кто станет увиваться за его племянницей, не имея серьезных намерений. А поскольку жениться на ней для большинства уважаемых мужчин в городе означает навлечь позор на свою голову, то всерьез за ней никто никогда не ухаживал.

Так вот почему тогда, на балу, она сказала, что находится «за гранью». Интересно, знает ли она, что ее глубоко любимый дядюшка отпугнул от племянницы всех потенциальных поклонников?

Но он здесь для того, чтобы выяснить ее отношения с Зэном. И судя по тому, что рассказал Мариньи, отношения у них весьма близкие.

— Зэн, кажется, очень ценит родственные узы. А так ли она с ним дружила, пока не переехала к Фонтейнам?

— Думаю, так же. Она до четырнадцати лет прожила среди пиратов.

— До четырнадцати… — Ну да, конечно, она же говорила, что жила в лагере до нападения англичан, а случилось это одиннадцать лет назад. Значит… среди пиратов она прожила больше, чем в цивилизованном обществе. Неудивительно, что она такая дерзкая.

— Все равно, даже и не будь она выходцем из семейства пиратов, ухажеров у нее не прибавилось бы. Приданое у нее совсем мизерное. И слишком уж у нее независимый характер. Она не из тех, кто станет послушной женой, — он откинулся на спинку стула. — Нет, она, конечно, девушка хорошая. Насколько я слышал, тетка с матерью воспитали ее в строгости и целомудрии, дабы она не забывала о своем выдающемся происхождении по материнской линии. И, если честно, до того, как стать пиратом, папаша ее был в городе уважаемым человеком, учителем, кажется.

Мариньи покачал головой.

— Вчера вы, должно быть, заметили, что она особа довольно смелая, ее не переговоришь. Мы, креолы, предпочитаем жен покорных, услужливых. А уж чего-чего, но покорности в мадемуазель Гирон днем с огнем не сыскать.

— Да, я заметил, — Саймон подавил улыбку. Умная — вероятно. Красивая — несомненно. Но покорная — нет, отнюдь. — Однако неужели никто из мужчин не находит эту дерзость привлекательной?

Мариньи неуверенно пожал плечами.

— Некоторым, может, и доставляет удовольствие находиться в ее компании, но не до конца жизни. И если быть до конца честным, то сомнительно, чтобы она особенно горела желанием выходить замуж.

Глаза Саймона сузились.

— Это почему же?

— По-моему, она считает, что мы все ее недостойны. И всегда так считала, с тех пор, как появилась в обществе. Разве вы не слышали, каким тоном она разговаривала с мужчинами на балу? И всегда она так… Это неподобающее превосходство так и витает вокруг нее в воздухе. Я сказал «неподобающее», потому что не так следует вести себя женщине с таким скандальным прошлым. По крайней мере, помягче, что ли. Она должна сознавать, какую честь оказывает ей молодой человек, опускающийся до ее уровня, — он отпил из бокала, — но это, видите ли, не по ней. Вот ее и называют Принцессой Пиратов за то, что ставит себя выше всех.

«Принцесса Пиратов, — подумал Саймон. — Да, прозвище ей, несомненно, подходит. Она и впрямь держится по-королевски».

Но кто посмеет осуждать ее за это? Один ее высокомерный дядюшка отнял у нее последние надежды на респектабельного мужа из креолов, а второй, мерзавец, отпугнул остальных. Креолы, с виду такие смелые и отчаянные, оказываются распоследними трусами, когда речь заходит о достоинстве в женщине.

Вынужденная принимать милостыню от родственников, равно как и презрение от большинства соотечественников, она только и могла, что напускать на себя гордый и независимый вид. Что еще ей оставалось? Редкая женщина могла бы выполнить рекомендации Мариньи и кланяться и расшаркиваться с людьми, которые смотрят на нее сверху вниз. А уж мадемуазель Гирон при ее-то гордости ни за что бы не стала поступать подобным образом.

Но в отличие от Мариньи, Саймон ее за это уважал. И любой американец отнесся бы к ней так же. Если бы месье Фонтейн не был так настроен против новых хозяев страны, она вполне могла бы найти себе подходящего мужа среди богатых американцев, которым понравилась бы эта ее пресловутая дерзость.

  27