Последние отзывы

  98  

– Сычев особняк купил в центре, – сказал Чикин и тут же запоздало понял, что сморозил глупость. Сообщать жене о чужих приобретениях – только разжигать сильнее эту нарождающуюся ссору. – То есть не особняк, а так, не поймешь что, забегаловку какую-то. Хотел мне показать эту развалюшку, – поправился Чикин, но было ухе поздно.

Татьяна Семеновна свела брови на переносице и метнула на него из-под этих бровей колючий взгляд. Петру Филипповичу стало неуютно на жестком стуле.

– Собственно, он ещё и не купил ничего, собирается только, – Чикин жевал, не чувствуя вкуса еды.

– Все правильно, умные люди особняки покупают, а мы? – Татьяна Семеновна тяжело вздохнула. – Дачу имеем. Это же смех, а не дача, стыдно туда кого-нибудь в гости позвать. Стоит посередине участка какой-то облезлый курятник, халабуда какая-то, которую ты почему-то называешь домом. Все приличные люди уже давно по Рублево-Успенскому направлению особняки понастроили. А у нас что?

– У нас большой рубленый дом, баня, гараж кирпичный, – Чикин чувствовал, что начинает заводиться. – Три года назад ты говорила: это настоящая сказка, рай. Нет, теперь ей дача уже не нравится.

– А что там может нравиться, изба эта курная? – Татьяна Семеновна туже затянула поясок халата.

– Хорошо, – Чикин отодвинул от себя тарелку. – Сегодня я построю дачу на Рублево-Успенском. А завтра меня спросят: на какие это шиши ты строишь терема? На свою зарплату нищенскую? Да меня из штанов вытряхнут, не только с Рублево-Успенского.

– Только не смеши меня, – Татьяна Семеновна засмеялась металлическим смехом. – Чиновники двумя рангами ниже тебя, сошка мелкая, строят там хоромы. У них никто ничего не спрашивает. А у тебя спросят, как же!

– Пусть строят, это их дело. Просто я не хочу вкладывать огромные деньги в какой-то дом, в котором за год побываю раз десять, не чаще, – Чикин посмотрел в глаза жене и сказал, делая ударение на каждом слоге: – Не хо-чу. И еще: мне надоело с тобой собачиться из-за этой дачи.

Татьяна Семеновна на минуту замолчала, собираясь с мыслями, подыскивая аргументы в свою пользу, но ничего нового не придумала.

– Хорошо, Петя, ты не хочешь, как хочешь, – сказала она. Ее голос сделался мягче. – Но загляни хоть немного вперед. Уйдешь на пенсию, поселишься за городом, станешь жить в своем доме.

Чикин залпом допил кофе.

– До пенсии мне ещё работать и работать, я ещё молодой мужик, чтобы думать о старости, – он встал, поставил тарелку и чашку в мойку. – Дойдет дело до пенсии, подберу местечко для своего дома, но, конечно, не в Подмосковье, не на Рублево-Успенском. Жить среди этих вонючих снобов я не желаю.

– Я об экологии говорю, – вяло возразила жена, понимая, что спор проигран, в который уже раз проигран.

– Срать я хотел на эту экологию, – сказал Петр Филиппович, грохнув тарелкой. – Обязательно тебе начать эту бодягу, разговоры эти пустые в самое неподходящее время. С тобой рядом сидеть все равно, что в помещении, где морят тараканов. Голова болит, и слезы в глазах.

– А с тобой рядом находиться…

Чикин, не дослушав ответ жены, быстро вышел из кухни и заспешил в спальню одеваться. Вот опять скандал на пустом месте. Опять настроение, испорченное уже с раннего утра. Чикин выбрал однобортный пиджак на двух пуговицах болотного цвета в темную клетку, повязал яркий галстук и посмотрел на свое отражение в зеркале. Баба бесится от безделья, решил он, вот и приходят ей в голову дурацкие мысли. И все эти мысли, в конечном счете, сводятся к одной, главной: как лучше распорядиться его, Чикина, деньгами.

«Мерседес» Сычева уже стоял у подъезда. Чикин подумал, что наверняка вернется по ту сторону ночи, лучше не обострять отношения с супругой и сказать ей на прощание несколько добрых слов. Он прошел в комнату Татьяны Семеновны и застал жену сидящей перед зеркалом с блестящими то ли от слез, то ли от крема щеками. При появлении Чикина жена повернулась к нему спиной.

* * *

Заняв место на заднем сиденье, он пожал руку Сычева, как всегда влажную, и, приветствуя, тронул за плечо водителя. Симпатичный парень, в прошлом какой-то спортсмен. Сычев, хвастаясь, говорил, что у его водителя Володи дома от спортивных кубков полки ломятся и половина стены увешана медалями. А потом у парня случилась какая-то неприятность, говорили, он уронил факел на открытии международной спартакиады. В общем, на большом спорте из-за мелкого недоразумения пришлось поставить крест. Теперь Володя возит Сычева и охраняет его телеса от внешних посягательств.

  98