24 
– У меня есть предложение.
– Готова поспорить, что так оно и есть.
Не дожидаясь приглашения, он слегка передвинул ее ноги и присел на край шезлонга.
– Деловое.
Сирина отодвинула ноги еще дальше, чтобы прикосновение к нему не отвлекало ее.
– Меня не интересуют твои дела. И вообще, найди себе другой шезлонг.
– Здесь разве нет правила, запрещающего персоналу грубить пассажирам?
– Давай, настучи на меня. Все равно это моя последняя рабочая неделя.
– Об этом я и хочу поговорить. – Джастин провел скользкой от лосьона рукой по ее бедру.
– Джастин…
– Отлично. – Он улыбнулся, увидев ярость на ее лице. – Я привлек твое внимание.
– Я разобью тебе нос, если не оставишь меня в покое, – сказала она ему, теряя терпение.
– Ты всегда с таким трудом сосредоточиваешься на разговоре о делах? – мягко спросил Джастин.
– Только если разговор несерьезный.
– Тогда у нас не должно быть проблем.
Вновь откинувшись в кресле, Сирина наблюдала за ним через стекла темных очков. Она заметила неровный белый шрам у него под ребрами.
– Выглядит так, словно рана была ужасной, – сказала она, холодно улыбнувшись. – Подарок от ревнивого мужа?
– Фанатик с ножом. – Его ответ подобно ее вопросу был лишен эмоций.
Ее пронзила боль, острая и неожиданная. В горле застыл вскрик, словно она могла видеть, как лезвие входит в плоть.
– Я сказала глупость. Прости. – Она вновь посмотрел на шрам, и ей сделалось тошно от своих собственных слов. – Рана, наверное, была серьезной.
Джастин подумал о двух неделях в больничной палате, когда его пичкали лекарствами, и пожал плечами:
– Это было давным-давно.
– Что произошло? – Она не могла не спросить, возможно, потому что какая-то потаенная частичка ее разделяла эту боль, даже не зная причины.
Джастин посмотрел на нее. Он не думал больше о том несчастном случае. В течение пятнадцати лет он едва ли вспоминал о нем. Но он, как и этот шрам, был его частью. Может, будет лучше, если она узнает. Взяв полотенце, он вытер руки.
– Я был в баре в Восточной Неваде. Один из завсегдатаев не захотел дышать одним воздухом с индейцем. Я еще не допил свое пиво, поэтому посоветовал ему пойти подышать где-нибудь еще. – Его губ коснулась холодная, безрадостная улыбка. – Я был достаточно юн, чтобы находить удовольствие в возможности подраться. В восемнадцать лет разборка на кулаках очень облегчает чувство неудовлетворенности жизнью.
– Но шрам-то ты получил не в кулачном бою, – пробормотала она.
Джастин приподнял бровь в подтверждение.
– Обычно, когда в деле замешан алкоголь, ситуация выходит из-под контроля. Он был пьян и почувствовал себя оскорбленным. – Почти неосознанно Джастин провел пальцем по линии шрама привычным жестом, от которого, как ему казалось, он давным-давно избавился. – Все началось достаточно предсказуемо: слова, замахи, удары, потом он достал нож. Возможно, он был слишком пьян, чтобы соображать, что делает, но он пырнул меня.
– О, Боже! – Автоматически Сирина взяла его за руку. – Это ужасно! Почему никто не вызвал полицию?
Ему внезапно пришла в голову, что, несмотря на богатство, всестороннее образование и путешествия, а, возможно, именно благодаря всему этому, Сирина жила очень защищенной жизнью.
– Не всегда все делается, как надо, – просто сказал он ей.
– Но он ударил тебя ножом, – ответила она со смесью логики и отвращения. – Он должен был быть арестован.
– Нет. – Взгляд Джастина оставался таким же спокойным и уверенным, как его голос. – Я убил его.
Услышав этот приговор, рука Сирины обмякла в его руке. Джастин видел, как за стеклами темных очков расширились ее глаза. Он почувствовал ее инстинктивное желание выдернуть руку. Затем, ее пальцы немедленно вновь сжались на его.
– Это самозащита, – сказала она с еле слышной дрожью в голосе.
Он ничего не ответил. Тогда, много лет назад, ему была нужна эта простая безоговорочная вера: во время боли больничных дней, леденящего страха одиночества в камере в ожидании суда. Тогда не было никого, кто бы в него поверил. Некому было отдать ему хоть немного надежды и доверия, которые он потерял в те бесконечные, пустые дни. Когда она взяла его руку в свои, что-то шевельнулось в нем и выползло на свет после долгого заточения.
– Я схватил нож, – сказал Джастин наконец. – Мы упали. Следующим моим воспоминанием стало пробуждение в больнице и обвинение в убийстве второй степени.
24 
