Последние отзывы

  9  

Алена аккуратно прикрыла массивную дверь кабинета и, отодвинув темно-вишневую бархатную портьеру, вышла в холл. Двадцатый век называли веком электричества, но сюда оно еще не добралось. Когда поместье перестраивали последний раз, об электричестве еще не слыхивали, так что обширный холл первого этажа освещала только люстра с масляными светильниками. Стены были обшиты панелями орехового дерева, пол устлан мягким ковром такого же, как и шторы, темно-вишневого цвета. Девушка стала подниматься по широкой лестнице, тоже покрытой ковром, потом повернула направо и оказалась на просторной полутемной лестничной площадке – здесь горели всего три свечи в подсвечнике на стене. Она двинулась дальше, по коридору, в который выходило множество дверей. Одну из них девушка отворила и вошла. Здесь в нише тоже горела масляная лампа, в круглой печке, в углу, уже разгорелся огонь. Еще стояло лето, и днем от солнца трещинами покрывалась земля. Но каменные стены замка уже как бы предчувствовали приближение осени, пропитывая комнаты зябкой прохладой. И неделю назад госпожа Коробова отдала распоряжение отапливать жилые помещения.

Это была ее, Аленина, комната. Кровать, дубовый стол, встроенный в стену платяной шкаф, кресло, ковер на полу, бархатные шторы на окне… Госпожа Коробова как-то сказала, что ей не нравится «Замок»: мрачный, старомодный, а множество плюшевых и кожаных диванов и тяжелые бархатные портьеры вызывают у нее отвращение. А вот девушке дом нравился. Он не казался ей мрачным. Таинственным – да! Но красивым и уютным. Родным. Ей казалось – она помнит его какой-то прапамятью… Но, конечно, этого быть не могло.

В ее комнате было три двери. Одна входная, из общего коридора, вторая – в ванную, и третий дверной проем, закрытый тяжелой портьерой, – прямо в комнату маленького князя Всеволода. Лоди…

Алена взяла подсвечник с зажженной свечой и осторожно вошла туда. Лодя уже спал. Сегодня он как никогда набегался со своим новым приятелем из «Бородинских прудов», потому лег вовремя, не капризничая и не пускаясь на хитрости. Обычно он старался оттянуть время сна, просил то почитать, то поесть или попить, или подольше поплескаться в ванне. Сегодня он уже крепко спал, безмятежно и умиротворенно. Девушка наклонилась над ним, отводя свечу так, чтоб пламя не светило в глаза, не тревожило мальчика.

«Какой он красивый, – думала она с нежностью. – Говорит, что похож на отца».

Она посмотрела на фотографию на прикроватной тумбочке. На ней были запечатлены князь, княгиня и пятилетний Лодя. Высокий, подтянутый мужчина в клетчатом, спортивного покроя костюме и кепи, со светлой русой бородкой, мягким взглядом и обаятельным лицом. На его руку опиралась княгиня – женщина со строгими серыми глазами, очень красивая, хотя и слегка располневшая. Лодя, несомненно, был похож на отца, но глаза – с густыми темными ресницами – явно материнские.

– Это мы в Булонском лесу, – объяснил он Алене, когда она впервые увидела фотографию. – Мы туда любили ходить гулять.

Сам он, стоящий между матерью и отцом, казался на фото совсем ребенком. За последнее время он сильно повзрослел. Но сейчас, спящий, снова был такой же беззаботный и беззащитный, маленький…

Девушка подоткнула сползшее одеяло. На плече мальчика, ближе к лопатке, было родимое пятно – светлое, но хорошо заметное. Она уже видела его: словно неровный треугольник с мягкими, сглаженными углами. Лодя с гордостью говорил ей, что такое же было и у его отца.

– И у сестрички тоже, но она умерла сразу, как только родилась.

У той самой сестрички, на чью могилу накануне их возил к монастырю в коляске Степан.

Алена поставила свечу на маленький столик, присела у кровати. Что-то не давало ей покоя. Вообще-то она постоянно жила в состоянии тревожной настороженности, но сейчас было иное… что-то конкретное… Да, разговор с мадам о сомнамбулизме. Лодя ходит во сне? Все может быть, но она не поверила в это. Во-первых, она три месяца рядом с мальчиком – и днем, и по ночам. Когда она его впервые увидела, со времени смерти его родителей прошло всего два месяца, и мальчик был растерянный, угнетенный, часто плакал. Но и тогда по ночам он спал, – пусть неспокойно, но чтобы ходить во сне?.. Потом из Москвы они приехали сюда, он успокоился, ожил, стал обычным ребенком. Не было и намека на сомнамбулизм, так что девушка не поверила госпоже Коробовой. Была у нее и другая причина не верить. Почему мадам вообще заговорила на эту тему? Неужели началось?..

  9