Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
11 
Колчин выбрался из салона, вытер кровавые ладони о брюки. С того момента, как «Нива» слетела с дороги и оказалась под склоном, прошло минут тридцать. Здоровый сильный человек за это время прошагает километр, не больше. Идти тяжело, ноги по щиколотку вязнут в песке. Но в какую сторону двинул беглец? Ночью без служебной собаки эту головоломку не решить. А широкая полоса пляжа затоптана сотнями человеческих ног. Остается одно: срочно вызывать оперативников ФСБ и милицию, перекрывать район. На это уйдет время. Возможно, часа два. В худшем случае, опера появятся здесь только к рассвету. Выставят посты вдоль береговой линии, перекроют дорогу, прочешут песчаные холмы. Но в эту широкую сеть пуганая опытная рыбка вряд ли угодит. И все-таки надо попробовать…
Колчин вздохнул и начал трудный подъем на склон холма. Выбравшись на дорогу, он долго топтался на обочине, ожидая машину. Когда вдалеке показались светящиеся фары, встал посередине дороги, раздвинул в стороны руки. Молодой водитель, взявший за правило не брать ночных попутчиков, возвращался в Махачкалу. Он издалека заметил человека на дороге, «Жигули» на обочине. Подъехав ближе, парень испугался чуть не до обморока. Лицо незнакомца, разорванная светлая рубашка и штаны были густо заляпаны кровью. Из-под брючного ремня торчала рукоятка пистолета.
Водитель посигналил длинным гудком, но человек не ушел с дороги, даже не попятился. Объехать чужака не было возможности, мешала «пятерка». Водитель ударил по тормозам, «Волга» остановилась. Колчин, оставаясь стоять на месте, вытащил из заднего кармана удостоверение, развернул красную книжечку и выставил вперед руку. Водитель должен прочитать то, что написано на трехцветной бумаге.
– Я майор госбезопасности Валерий Колчин. Мне нужна помощь.
Он закрыл книжечку, подошел к водительской дверце, наклонился.
– Остановишься у ближайшего поста дорожно-постовой службы, скажешь старшему офицеру, чтобы немедленно связался с городским управлением ФСБ. С майором Миратовым. Скажешь, что Колчин здесь, на дороге. Они знают, что делать. Как тебя зовут?
– Темир Шураев.
– Добро. Езжай, Темир.
Глава третья
Махачкала. 23 июля.
Четырнадцать часов задержанный Виктор Анисимов провел в подвале одного из частных домов, расположенном в пригороде Махачкалы. Обнесенный глухим трехметровым забором особняк с обширными подвальными помещениями был оформлен на одного из ответственных работников городской администрации. На самом деле дом, надворные постройки и участок земли площадью в полтора гектара находился на балансе ФСБ. Эту точку время от времени использовали для встреч с нелегальными осведомителями и для ночных допросов. До позднего вечера Анисимова продержали в похожей на гроб душной клетушке с бетонными стенами, куда извне не проникало никаких, даже самых слабых, звуков. Здесь не было ни вентиляции, ни окошка под потолком. Из остановки – унитаз, покрытый коркой засохшего дерьма, табурет, крепко привинченный к полу. Еще железный столик, приваренный к стене, и, наконец, голая деревянная койка. Такая узкая и короткая, что на ней не смог бы вытянутся не то что взрослый мужчина, но юноша, который не вышел ростом. Духота стояла непереносимая. В камере было темно, однако на глаза Анисимову надели черную повязку, чтобы он потерял счет времени, выпал из действительности.
Анисимов не понимал, что процедура дознания, уже запущена. Цель мероприятий, предваряющих допрос, довести задержанного до края психологической выносливости. Чтобы затем, в ходе очной беседы, доломать его окончательно. Наручники и повязку сняли, когда в шесть вечера в камеру принесли то ли обед, то ли ужин. Пластмассовую миску, полную плова с морковью и бараниной, и приятный на вкус лимонный напиток. Над дверью зажгли тусклую лампочку, забранную железной сеткой, положили перед Анисимовым ложку. Плов оказался вполне съедобной. Анисимов поел с аппетитом, вылизал миску хлебным мякишем. Миску с ложкой унесли, свет не выключили, но Анисимова снова заковали в наручники. Через пять минут он почувствовал себя скверно. Контролер, наблюдавший за Анисимовым через глазок в двери, видел, что тот неподвижно сидел на табурете, поставив локти на стол, обхватив лицо руками. Из груди рвались то ли слабые всхлипы, то ли стоны боли. В лимонный напиток и плов подмешали химический препарат, смесь люминала с лофофорой, вызывающий у человека приступ безотчетного животного страха, чувства физического бессилия и незащищенности. Еще через десять минут Анисимов вскочил с табурета и стал стучаться в металлическую дверь кулаками, выкрикивая бессвязные ругательства.
11 
