37 
— Не хочешь выпить чаю? — спросила Кларисса, довольная тем, что худшее осталось позади. — Или, может быть, коньяку? — Она убрала под ночной чепец выбившийся светлый локон.
— Завтра у меня тяжелый день. Мне лучше вернуться домой.
Алекс был очень трудолюбив. И эта черта в нем нравилась Клариссе. Это была одна из главных причин, почему она предложила ему заключить брак.
— Тогда увидимся на следующей неделе, — сказала, она. — Мне надо еще многое приготовить для приема.
Алекс кивнул. Он с подчеркнутой официальностью склонился над ее рукой и ушел. Через плотные оконные шторы с кружевами она наблюдала, как он вскочил на своего породистого гнедого жеребца. Что ни говори, а мужчина он красивый.
Крепко сколочен, с сильными руками, мужественным лицом.
Она знала, какой успех он имеет у женщин, знала, что он держит любовницу в городе, и предполагала, что он будет делать то же самое и после женитьбы.
Это не имело большого значения для Клариссы Она будет выполнять все обязанности жены, родит ему детей, вырастит их в интересах страны и государства, но супружеское ложе отнюдь не сулило ей больших радостей.
В семнадцать лет она потеряла девственность, переспав с одним из граверов с фабрики своего отца. Ей хотелось понять это странное чувство, которое влечет к себе одинаково мужчин и женщин, тем более что она не имела никакого понятия, как сложится ее семейная жизнь.
Ночь, проведенная с Уильямом Лаки, принесла ей глубокое разочарование. Она так и не поняла, какое удовольствие получают мужчины от трения двух потных тел друг о друга. С тех пор она вела целомудренный образ жизни.
Она не стала обманывать Алекса и рассказала ему о своем неудачном опыте. Он был явно удивлен. Но не испытывал никаких сомнений относительно правдивости ее рассказа. Похоже было, что единственная забота Алекса — иметь сына-наследника, Исповедовавшись, она предложила ему посредством брака объединить их большие плантации, соединить капитал своей семьи с богатствами дю Вильеров. Он не мог не оценить все преимущество такого союза и дал свое согласие. Далее все пошло своим чередом.
В свои двадцать четыре года Кларисса имела все, на что могла рассчитывать самостоятельная незамужняя женщина. Теперь ей нужен был муж. Брак с Александром дю Вильером сулил ей власть и богатство, о которых она даже не смела мечтать.
Беспокоило только одно она не была уверена, что сможет справиться с таким мужчиной, как Александр.
На следующей неделе Николь вернулась в свою маленькую комнату в мансарде.
Миссис Линдер рассеяла опасения Алекса по Поводу ее здоровья. Еще через неделю руки окончательно зажили и она смогла выполнять свои обязанности. Николь как раз подметала вестибюль, когда ее внимание привлекла какая-то сумятица у парадной двери.
Послышался решительный стук. Фредерик открыл дверь, в вестибюль вошла невысокая седая женщина в элегантном шелковом черном траурном платье.
— Добрый день, Фредерик, — сказала она. — Где мой внук?
Фредерик расплылся в радостной улыбке.
— Уехал по делам, мадам. Вас ждали лишь на следующей неделе.
— Ну что ж, тогда я передохну. — Она бросила взгляд на Николь, которая изумленно изогнула брови, узнав старую женщину.
Женщина улыбнулась.
— Николь Сен-Клер, — сказала она, непринужденно говоря на французском языке. — Что ты здесь делаешь?
Метла со стуком упала на пол. Ники стояла неподвижно, не произнося ни слова. Старая женщина подошла и прижала ее к себе. Объятия были добрые и ласковые. Так обнимала маленькую Николь мать, когда девочка больше всего нуждалась в утешении.
У Ники перехватило горло. Ее вдруг с головой захлестнули воспоминания о муках, перенесенных за эти три года.
Она всхлипнула, а потом зарыдала и обвила руками плечи француженки. Все ее тело дрожало, она продолжала плакать взахлеб.
Удивленная таким бурным проявлением чувств, Рашель дю Вильер не выпустила ее из своих рук, а, ласково покачивая взад и вперед, стала нашептывать нежные утешительные слова по-французски.
— Твоя бабушка здесь, — говорила она. — Все будет хорошо.
— О бабушка! — рыдала Ники.
— Ну, успокойся, малышка. Я о тебе позабочусь.
Ники только кивала. Впервые за три, года она не чувствовала себя одинокой.
В холле было не очень-то удобно разговаривать, и когда Ники, поуспокоившись, перестала плакать, обе женщины рука об руку поднялись по лестнице в комнату, которую обычно занимала бабушка Алекса, когда приезжала на плантацию. Она была очень светлая, вся залита солнцем, и у Ники сразу стало легче на душе.
37 
