ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Леди туманов

Красивая сказка >>>>>

Черный маркиз

Симпатичный роман >>>>>

Креольская невеста

Этот же роман только что прочитала здесь под названием Пиратская принцесса >>>>>

Пиратская принцесса

Очень даже неплохо Нормальные герои: не какая-то полная дура- ггероиня и не супер-мачо ггерой >>>>>

Танцующая в ночи

Я поплакала над героями. Все , как в нашей жизни. Путаем любовь с собственными хотелками, путаем со слабостью... >>>>>




  2  

— Доктора.

Один из монахов тотчас сорвался с места и скрылся в низком дверном проеме дальней стены. «Клик-клик, клак-клак», — щелкали четки настоятеля, когда он склонился над незнакомцем, отыскивая в его лице признаки жизни. Запустил мозолистые пальцы под клапан рюкзачка, порылся там и вытянул на свет содержимое: трубку, немного опиума и потрепанную, в черном переплете книгу на неизвестном языке. Ламы с интересом все рассмотрели, а затем прикрыли вымокший насквозь клапан. На мгновение ладонь настоятеля зависла над сердцем мужчины, словно пыталась вытянуть оттуда тайну незнакомца.

Первым заговорил помощник. Он приблизил губы почти вплотную к уху настоятеля, чтобы никто из молодых монахов не услышал, и дрогнувшим голосом прошептал:

— Скорее всего, шерпы[1] бросили его у ворот, когда он заболел лихорадкой. Он на пороге смерти. — Помощник опустил взгляд на белого человека и добавил, скорее для себя: — Непонятно только, как белый человек добрался до Пемако. И зачем?

Когда заговорил настоятель, в его негромком голосе звучали смирение и покорность судьбе.

— Этот человек принес дурную весть. Его прибытие означает, что к ночи меня уже не будет в живых, наши врата откроются, а монастырь погибнет.

Дождь барабанил по плитам внутреннего двора и хлестал по черепичным кровлям древних каменных зданий. Молодой монах привел доктора. Тот присел на колени перед незнакомцем и принялся осматривать его беспомощно распростертое тело. Вода потоком стекала по лицу настоятеля, но ни искорки паники не было в его застывших, немигающих глазах.

— Страшное зло приближается к нам из леса.

— Что же делать? — спросил помощник хриплым от испуга шепотом. Он в ужасе смотрел на чужака.

Настоятель вытянул руку и коснулся руки помощника.

— Не бояться. Демоны, идущие сюда, — это всего лишь тени, посланные смутить вас. Немедленно отправляйся в Пещеру магов. Если будет погоня — уходите в туннели, а оттуда в Агарти.[2] Не возвращайтесь семь дней. Возьми с собой всех, включая незнакомца. Мы должны оказать помощь человеку, который нашел путь к нашим вратам, и защитить его от опасности.

Тень суровой задумчивости легла на лицо помощника настоятеля.

— Но ведь если он предвестник бед, мы не должны его трогать?

— Нет. Это против обетов нашего ордена. О нем надо позаботиться. Он должен отправиться с вами. Я же останусь здесь. Силы тьмы надо встречать милосердием. Пока незнакомец жив, мы в ответе за него. Заставь доктора сделать все, что в его силах. Уходите прямо сейчас через задние ворота в джунгли. Не медлите.

Настоятель бросил последний взгляд на чужака: облаченный в лохмотья и словно лоснящийся от дождя, тот напоминал выброшенного после кораблекрушения на пустынный берег моряка. Настоятель чувствовал глубокое сострадание к этому человеку, сломленному лесом и злом, с которым ему пришлось столкнуться. Он неторопливо кивнул побледневшему помощнику, все еще медлившему в нерешительности, повернулся и побрел прочь, сгибаясь под ударами бури.


Щелчки мала настоятеля разбудили сумрак молельного дома: клак-клак-клак. Лама медленно вошел в древнюю комнату. Перед каменным изваянием святого Миларепы,[3] основателя ордена, он опустился в позу лотоса и заговорил нараспев молитву сострадания к душам тех, кто — так же неизбежно, как то, что ночь сменяет день, — шел уничтожить его.

— Ом мани падме хум (О, жемчужина в цветке лотоса).[4]

Сколько прошло минут или часов, настоятель не ведал. Он бормотал нараспев молитву о всепрощении и милосердии, чувствуя, как легче становится на душе. Он пребывал в глубокой задумчивости, когда вдруг ощутил руку на своем плече. Дорджен Трунгпа прошептал ему в ухо:

— Настоятель, простите великодушно, что прерываю вашу медитацию…

Старый лама открыл глаза, и его негромкое гортанное пение оборвалось. От страха юношу била дрожь, он с трудом выговорил:

— Там на дороге китайские солдаты. Они вот-вот сломают ворота.

Настоятель поднялся и перекинул мокрую полу туники через плечо. Его лицо выразило глубокую скорбь, и он положил руку на вздрагивающее плечо молодого монаха.

— Почему ты еще здесь? Я велел всем уходить.

Новичок ответил охрипшим голосом:

— Моя вина. Моя карма. Я нашел чужака, я принес его сюда.

Настоятель покачал головой и вздохнул.


  2