Особенно,... 
59 
– Прошу простить меня, если мой поступок показался вам невежливым, – произнесла она. – Должно быть, тут произошла какая-то ошибка. Наверное, слуги поставили букет на стол, а я его не заметила.
Это объяснение было явно неубедительным и не могло ввести в заблуждение маркиза.
– Ваш брат весьма тщательно оберегает вас, – заметил он. – И вряд ли его можно упрекнуть за это. Если бы моя сестра была также прекрасна, как вы, я бы держался свирепее сторожевого пса.
– Но ваша сестра очень красива, – возразила Паолина. – В ней так много обаяния.
– Ей будет приятно узнать, что вы такого мнения о ней, – отозвался маркиз. – Но ей доставило бы еще большее удовольствие, если бы ваш брат тоже выразил свое восхищение ею. Она уже без ума от него, вы заметили это?
Паолина ухватилась за холодный камень балюстрады.
– Я догадалась об этом, – с трудом выговорила она.
– Как только Занетте придет в голову какая-нибудь блажь, никто и ничто не в состоянии ее разубедить. Я не хочу сказать, что готов следовать ее примеру, хотя мне тяжело сознавать, что, в то время как ваш брат может получить все, чего только пожелает, я должен быть лишен даже счастья видеть вас.
– Я полагаю, вам известна причина, – ответила Паолина.
– То, что я женат? – спросил маркиз. – Я догадался, что именно поэтому ваш брат отказался от всех моих приглашений. Но неужели вы будете ко мне столь же безжалостны?
– У вас есть жена, сударь, – мягко произнесла Паолина. – Для вас было бы лучше уделять внимание ей, а не мне.
– Я вижу, что вам известна лишь часть правды, – ответил маркиз. – У меня есть жена, но, я полагаю, никто не взял на себя труд сказать вам, что нас обвенчали, когда мы оба были еще детьми. Мне было тогда четырнадцать лет, ей – только двенадцать. Наши отцы решили объединить свои владения. С их точки зрения это было блестящей идеей, но для меня последствия оказались самыми плачевными.
– Но почему? – спросила Паолина.
– Наш брак был лишь простой формальностью, – пояснил маркиз. – Сразу же после окончания свадебной церемонии мою невесту-девочку доставили обратно в дом ее отца, и через неделю случилось несчастье, которое изменило весь ход нашей жизни. Она упала со ступенек лестницы во внутреннем дворике дома. Никто в точности не знает, как именно это произошло, но, судя по всему, она просто зацепилась каблуком за подол платья – или что-нибудь еще в этом же роде. Так или иначе, она упала, сломав себе при этом колено и ударившись сильно головой о постамент одной из статуй у нижней ступени. Когда ее нашли, она была без сознания. Хотя некоторое время спустя обморок прошел, она так и не смогла полностью прийти в себя.
– Что вы имеете в виду? – Паолину охватил ужас.
– Я имею в виду, если говорить об этом прямо, что она лишилась рассудка, – ответил маркиз. – Она по-прежнему живет в доме своего отца, и пока я взрослел, она так и осталась ребенком. К ней приглашали лучших и самых знаменитых врачей со всей Европы, ее отец даже ездил в Египет и Персию за знахарями и священниками, знающими толк в целительстве и лекарственных травах, но все оказалось напрасным. Она даже не узнает меня, да, я думаю, и ее собственные родные известны ей лишь потому, что она часто видит их, а не потому, что она отдает себе отчет в том, кем они ей приходятся.
– Это самая грустная история из всех, которые я когда-либо слышала, – тихо произнесла Паолина.
– Я не со многими говорю об этом, – сказал ей маркиз. – Но я хочу, чтобы вы знали всю правду.
– Я очень признательна вам за то, что вы доверились мне, – ответила Паолина, и после короткой паузы добавила: – Вряд ли стоит говорить, что мне очень жаль.
– Мне не нужна ваша жалость, – возразил маркиз, – только понимание и, быть может, обещание в будущем быть хоть чуть-чуть добрее ко мне. Я очень одинокий человек и, как я полагаю, от природы не склонен быть повесой или кидаться из стороны в сторону в поисках развлечений – каждый раз с разными женщинами. Я хочу обзавестись собственным домом, остепениться и иметь детей. Неужели у меня нет никакой надежды?
Он глубоко вздохнул, и Паолина инстинктивно положила свою ладонь ему на руку.
– И у вас нет никакого выхода? – спросила она.
– Сейчас я ничего не могу сделать, – ответил маркиз. – Так что мне придется оставаться в таком же положении до тех пор, пока ее смерть не освободит меня.
Паолине нечего было больше сказать. Вместо этого она подошла к балюстраде балкона и, перегнувшись через нее, стала смотреть на воду, текущую внизу. Маркиз стоял рядом, взгляд его был прикован к ее лицу. После длительной паузы она заговорила:
59 
