Особенно,... 
78 
Сэр Харвей глубоко вздохнул, как будто он тоже только сейчас вспомнил о герцоге. Одни в маленькой комнате, они находились на вершине счастья, и весь окружающий мир словно бы не существовал вовсе. Теперь они снова ясно ощутили нависшую над ними угрозу.
– Нам надо уехать отсюда! – воскликнула Паолина. – О, мой дорогой, я не могу позволить ему причинить вам вред сейчас!
– Он не причинит мне вреда, – ответил сэр Харвей почти машинально, одновременно поднявшись с места. – Мы сошли с ума, – произнес он резко. – Вы сами понимаете, что это невозможно. Как я мог быть настолько безрассудным, чтобы признаваться вам в любви, когда мы оба знаем, что для нас эта любовь навсегда останется лишь недостижимой мечтой?
– Но почему? Почему? – стояла на своем Паолина.
– Потому, что вам известно, кто я такой, – ответил сэр Харвей. – Я не подхожу вам в мужья – так же, как, впрочем, и любой другой женщине.
– Но я же люблю вас, – произнесла она умоляюще.
– И я вас люблю, – эхом отозвался он. – С самого начала я противился этому чувству. Должно быть, я понял это в тот самый день, когда мы сидели рядом на голых камнях утеса и само небо было похоже на ореол вокруг вашей золотистой головки. Я еще подумал тогда, что мне никогда прежде не приходилось видеть другого такого лица, которое было бы не только красивым, но и одухотворенным.
– В тот первый день вы были так добры ко мне, – пробормотала Паолина чуть слышно.
– Если бы я обладал даром предвидения, мне бы следовало бежать оттуда за милю прочь, а не взваливать на себя заботу о вас, – продолжал сэр Харвей. – Возможно, я понял, что меня пленила не только ваша красота, но и ваше сердце.
Он расхаживал по комнате, не сводя глаз с Паолины.
– Я очень внимательно наблюдал за вами, Паолина. Вы – одно из тех небесных созданий, которых любой мужчина мечтает встретить на своем пути в образе женщины. Вы нежны и великодушны, добры и сострадательны и обладаете многими другими достоинствами, о которых большинство женщин забывают, так как, по их мнению, только одна красота имеет значение. И в то же время вы так прекрасны, что ваш образ всегда остается со мной, где бы я ни был, даже в моих снах.
– Когда вы говорите со мной так, мне невольно хочется плакать, – ответила Паолина, глаза ее сияли, словно яркие звезды. – И вместе с тем я так горда, до крайности горда.
– Бог свидетель, в отношении меня вам нечем гордиться, – возразил сэр Харвей, голос его звенел горечью. – Вы знаете, кто я есть на самом деле – человек, который живет своим умом и называет сам себя авантюристом, хотя часто это лишь пышное определение для обыкновенного вора. Я был рожден джентльменом, но жестокая необходимость вынудила меня пренебречь обычаями моего класса. Не думайте, что я не сознаю своей вины. Но у меня нет другого способа заработать себе на существование или даже просто выжить. Я не достоин вас, Паолина, и у меня по крайней мере хватает порядочности, чтобы признать это.
– Я люблю вас еще больше потому, что вы честны со мной, – произнесла Паолина. – Вы дороги мне таким, какой вы есть, независимо от ваших поступков. Вы можете как угодно порицать себя, но я никогда не замечала, чтобы вы поступали дурно или бесчестно с теми, кто слабее вас. Вы взяли меня с собой, потому что знали, что я осталась без дома и без друзей, и это было в вашем духе. Я полагаю, что вы бы сделали то же самое для любой другой женщины, даже если бы она не отличалась красотой и нисколько вас не привлекала.
Она коротко рассмеялась, но смех ее был больше похож на всхлипывание.
– И вы взяли с нами бедного Альберто, так как понимали, что его ожидает в случае возвращения. Я всегда видела вас готовым подбодрить или утешить добрым словом слуг и всех тех, кто никогда не сможет отплатить вам ничем, кроме симпатии и преданности. Все это значит для меня гораздо больше, чем любые другие ваши поступки, которые вы сами считаете предосудительными.
– Мне бы хотелось верить вам, дорогая, – ответил он. – Но я всего лишь был с вами искренен, когда говорил, что эта любовь явилась для меня ударом. За свою жизнь я любил многих женщин, и не достоин даже коснуться подола вашего платья.
Сэр Харвей положил руки ей на плечи.
– Забудьте меня. Забудьте как можно скорее. Но я всегда буду хранить в своем сердце память о вас, и если когда-нибудь со мной случится беда, я вспомню о том, как вы однажды сказали мне по своей доброте и невинности, что любите меня.
78 
