28 
— Кончено, — тупо повторил Элвис. — Вот ты или я, сколько раз мы бились на мотоциклах. И хоть бы хрен. Пара переломов конечностей, сломанные ребра — это не в счет. Почему так?
— Потому что я собираюсь еще немного пожить, — ответил Радченко. — И бог, кажется, не против моей затеи. Потому что в нашем поганом существовании, сплошном паскудстве, называемом человеческой жизнью, у меня есть цель.
— Вот как… Какая именно? Хапнуть вагон денег, вывезти его в Швейцарию? И там все прожрать? Но только медленно, чтобы хватило до пенсии.
— Ну, зачем же так примитивно? Я мечтаю о высоком. О том, что у меня родится сын. И я доживу до того времени, когда он повзрослеет. И сумеет воспринять меня таким, какай я есть. Короче, я живу только для того, чтобы дать своему будущему сыну пару советов. Совет первый: главное не быстро ездить, а умело маневрировать. Второе: в этой жизни можно многое сделать, если не надорвешься раньше времени. Поэтому, сынок, не напрягайся. Вот и все. Я скажу эти слова, а потом можете примерить на меня деревянный макинтош.
***
Элвис поднял запотевший графин, который поставил на стол буфетчик Антон Васильевич по прозвищу Тоник, он же хозяин заведения. Разлив пиво по кружкам, кивнул Бобрику.
— Ну, скажи что-нибудь.
Бобрик подумал минуту. Сдул пену с пива, он искал какие-то хорошие торжественные слова, подобающие случаю, но ничего особенного в голову не приходило. Пустые житейские воспоминания.
— С Петькой Гудковым мы вместе выросли. Мы жили в небольшом городе, где все друг друга знают. Почти как в деревне. Занимались мотокроссом на стадионе «Урожай»у одного тренера. Потом Петька ушел в армию, потом пришла моя очередь. И мы встретились только через четыре года. Выпили пива в привокзальной забегаловке и решили открыть собственный бизнес. Но из этого не вышло ни хрена хорошего. И Петька спрыгнул с этой карусели. Через некоторое время мы снова встретились, уже в Москве. Петька мечтал бросить работу водилы персональщика, эту службу он считал холуйской. И еще он хотел жениться. Но успел сделать ни того, ни другого. Жаль. Чтобы на том свете все мечты сбывались.
Бобрик щелкнул пальцами, давая понять, что короткое выступление уже закончено, и ополовинил кружку. Помолчал минуту и добавил:
— Петьке неважно жилось в Москве, тоскливо. Здесь у него не было ни одной родной души кроме нас с вами. Последнее время он много бухал. А когда нажирался, даже не выходил в сортир. Ссал прямо в распахнутое окно.
Иностранец проснулся, поплевав на ладонь, пригладил пятерней длинные патлы и допил пиво. Выпотрошил на стол папиросу, вытащил щепоть травки из спичечного коробка. Смешав канабис с табаком, набил косяк, прикурил от спички.
— Клева вещь, — сказал он, глубоко затянувшись, и подмигнул Радченко. — Хочешь дернуть, юрист?
— Я завязал окончательно, — покачал головой дядя Дима. — У нас в конторе трижды в год стали проводить медицинское обследование сотрудников. Чистая принудиловка, нельзя отказаться. Сроки проведения обследования — тайна. Прямо в офис приезжают врачи. Если в моей моче найдут следы этой дряни, я потеряю в жизни все. И уже никогда не верну.
— Курить я еще никого не заставлял, — Иностранец глубоко затянулся и, провоцирую дядю Диму, закатил глаза якобы от удовольствия. — Какой кайф…
И пустил папироску по кругу. Тут девчонка Элвиса обрела дар речи, Ленка повисла у него на плече.
— Ну, не надо дрянь сосать. Пожалуйста. Ради меня.
Элвис плюнул на кончик папиросы, бросил ее на пол и раздавил подметкой.
— Если женщина просит, я подчиняюсь.
— Элвис, лапочка, — Ленка продолжала висеть у него на плече. — А если бы ты не выиграл в карты? Если бы ты проиграл?
— В карты не проигрываю.
— Я сказала «если». Что бы тогда случилось? Я бы сгнила заживо в той помойке, да? Ты бы меня там оставил? Бросил там?
— Все равно бы забрал, — покачал головой Элвис.
— Правда? — Ленкины глаза искрились, то ли от выпитой водки, то ли от большой настоящей любви. — Ты не отдашь меня обратно этим сволочугам?
— Никогда, — Элвис допил кружку, ладонью стер с губ пену, обернулся к буфетчику. — Эй, ты чего там уснул что ли?
***
Буфетчик Тоник, усатый мужик в застиранном фартуке, уже мелко семенил к столу. Составив с подноса два графина свежего бочкового пива и блюдо с креветками, он отвесил нечто похожее на реверанс и улыбнулся, ослепив посетителей блеском золотых коронок. Буфетчик знал: когда здесь останавливаются мотоциклисты, можно ждать отличных чаевых или большой драки. В прошлый раз парни, просто так, не поймешь из-за чего, схлестнулись с водителями большегрузных фур. Дальнобойщики оказались мужиками неслабыми и совсем неробкими, но фортуна оказалась не на их стороне. Кровь с пола пришлось смывать из резиновой кишки, от витрины остались одни воспоминания. Хорошо хоть никого не замочили. Мотоциклисты покрыли все убытки и даже сверху накинули, чтобы без обид. Но сегодня парни грустные, видно, все обойдется без рукоприкладства, без разбитой витрины и кровищи. А чаевые, считай, уже на кармане. Эти парни копейки не считают, они кидаются рваными по чем зря.
28 
