Последние отзывы

  74  

Каллен прекрасно понимал ее затею: она пыталась ободрить его, поднять настроение. И Сэм это удалось, за что он был ей невероятно благодарен. Каллен вспомнил далекие времена, когда после гибели Тига он приезжал из колледжа на каникулы или выходные. В то время Саманте было лет семнадцать, но и тогда воля у нее была ничуть не слабее. Она уводила его из дома в горы или на пастбища, в прекрасный мир, который он так любил и в котором удержался благодаря ей.

Только с Самантой он мог говорить о том, как мучает его чувство вины, о той боли, что со временем не утихала, а продолжала расти. Она слушала его, и хотя сама говорила мало, но при этом умудрялась облегчить его душу. Когда он возвращался к вечеру домой, ему уже было не так тяжело. Каллен был благодарен ей и позднее, когда ненадолго приезжал на родное ранчо. Она тогда тоже находила нужные слова, и его боль притуплялась…

Каллен взглянул на мирно спящую Уитни, которая во сне казалась особенно прелестной, и червячок сомнения, давно уже поселившийся в его душе, вдруг начал обретать четкие формы. Сейчас, когда отец боролся со смертью, Каллен наконец решился задать себе давно мучивший его вопрос. Почему Сэм, а не Уитни всякий раз оказывалась рядом с ним, когда ему было особенно плохо? Почему Уитни никогда не догадывалась, что за маской спокойствия и уверенности, которой он обманывал публику, скрывается страдающая душа? Если она его действительно любила, то почему не могла разглядеть его тревоги?

Каллен на секунду закрыл лицо руками, чтобы восстановить подобие спокойствия, потом посмотрел на мать. Ведь удавалось же ему все эти годы обманывать родителей. Вполне возможно, что и Уитни приняла его притворство за чистую монету… Но тогда почему же Саманта распознала его обман?

Каллен внезапно почувствовал, как его щеки коснулись тонкие пальцы. Он повернулся и встретился глазами с Самантой.

– Твой отец выберется, Каллен. Не теряй надежды.

Он прижал ее руку к губам:

– Прости меня, Сэм. Мы на днях поспорили, и я наговорил тебе массу глупостей.

Ее огромные глаза засветились, и их свет словно пролился ему в душу. Каллену сразу стало гораздо легче.

– Ты тоже меня прости, – мягко проговорила она. – Я в последнее время все чаще выхожу из себя, а это совершенно недопустимо.

– Ты просто работаешь слишком много, а в нашей ссоре я сам виноват.

– Мир? – спросила она.

– Мир, – подтвердил он, погладив ее по щеке.

Губы Саманты дрогнули в улыбке, и она принялась вспоминать, как в начальной школе между ними целую неделю шла война. Когда она пошла в школу, Каллен уже считал себя почти старшеклассником и не замечал «первоклашку», хотя и знал ее всю жизнь. Чтобы доказать, что они знакомы, Саманта развешивала по всей школе плакаты, где перечисляла его привычки и склонности. Дело кончилось тем, что их вызвали к директрисе, и та пристыдила обоих, прочитав им целую лекцию о том, как следует и как не следует вести себя детям двух самых уважаемых семейств в округе.

Через несколько часов их навестила доктор Деверье и объявила, что операция прошла успешно и Кинана уже перевели в палату. Хотя состояние его продолжало оставаться критическим, все немного приободрились. Ноэль, Саманта и Эрин поочередно занимали Лорел и Каллена, не давая тревожным мыслям теснить надежду.

Невероятно длинная ночь подходила к концу. Утром приехала Роз Стюарт с полной корзиной всякой всячины. С ней прибыл Уильямс – он привез туалетные принадлежности и одежду для всех, в том числе для Уитни, Саманты и Эрин. Это было очень кстати: все уже устали от вчерашних платьев и смокингов.

Пока они с аппетитом уплетали круассаны Роз и запивали их крепким кофе, Саманта рассказывала разные забавные истории из жизни Кинана, например, она вспомнила случай, когда он появился у Ларков на Хэллоуин в розовом криналине с оборками. Потом Ноэль принялся делиться сплетнями о европейских знаменитостях, так что время медленно, но все же шло.

Незадолго до полудня в комнату вошла доктор Деверье вместе с коренастым мужчиной средних лет.

– Это доктор Мэрлок, – представила она его. – Он заведует у нас кардиологией и расскажет вам о состоянии мистера Маккензи.

Каллен почувствовал, как все мгновенно напряглись, и сжал руку матери.

– Я рад подтвердить то, что слышал раньше о Кинане Маккензи, – начал врач. – Он – крепкий орешек. Я только что вычеркнул его из списка критических больных.

  74