89 
К 1936 году в Разведывательном управлении сложилась нездоровая, можно сказать склочная обстановка. Многочисленные провалы, должностные перестановки создали атмосферу взаимного если не политического, то служебного недоверия. Уход Берзина, флегматичного, уравновешенного прибалта, и появление Урицкого, лихого кавалериста, грубого, вспыльчивого, к тому же еврея, чуждого латышской среде руководства Разведупра, еще больше накалили страсти. К тому же он привел своих «военных» людей, что вызвало антагонизм между ними и «берзинцами». А приход на должность заместителя начальника Управления Артузова с его тридцатью чекистами, в большинстве евреями, вообще сделал положение невыносимым.
Еще более напряженным оно стало после присвоения персональных воинских званий. Артузов, Карин, Штейнбрюк, Захаров-Майер — «пришельцы» — получили звание корпусных комиссаров, а кадровые разведупровцы — Николаев и Стигга — только комдивов. Противостояние в руководстве Разведупра стало неизбежным.
Урицкий в конфликте между «энкавэдэшниками» и «военными», естественно, стал на сторону последних. Он перестал общаться с Кариным и Штейнбрюком, приказы отдавал через их голову, писал оскорбительные резолюции.
Артузов пытался как-то бороться с этим. Он направил в адрес Урицкого письмо, указав на «исключительную усилившуюся резкость с Вашей стороны в отношении бывших чекистов… Не для того, чтобы искать положения, популярности, выдвижения или еще чего-либо пошли эти товарищи со мной работать в Разведупр, — писал он дальше. — Вот слова тов. Сталина, которые он счел нужным сказать мне, когда посылал меня в Разведупр: „Еще при Ленине в нашей партии завелся порядок, в силу которого коммунист не должен отказываться работать на том посту, который ему предлагается“. Я хорошо помню, что это означало, конечно, не только то, что как невоенный человек я не могу занимать Вашей должности, но также и то, что я не являюсь Вашим аппаратным замом, а обязан все, что я знаю полезного по работе в ГПУ, полностью передать военной разведке, дополняя, а иногда и поправляя Вас». Далее Артузов еще раз не преминул сослаться на покровительство Сталина: «Простите меня, но и лично Ваше отношение ко мне не свидетельствует о том, что Вы имеете во мне ближайшего сотрудника, советчика и товарища, каким, я в этом не сомневаюсь, хотел меня видеть в Разведупре тов. Сталин».
Так или иначе, хотели ли этого Артузов или Урицкий или нет, но события развивались помимо их воли, и дни чекистов и самого Артузова в Разведупре были сочтены. И решал это не Урицкий, а нарком обороны Ворошилов, который не мог стерпеть «проникновения» чекистов в подведомственную ему службу. Конечно же, действовал он не без ведома Сталина, ибо даже нарком не был вправе отменить распоряжения вождя, лично направившего Артузова в военную разведку.
Через три недели после написания Артузовым письма, 11 января 1937 года, по предложению Ворошилова Политбюро принимает решение об освобождении Артузова и Штейнбрюка от работы в Разведупре и направляет их в распоряжение НКВД. Тем же постановлением на место разведчика Артузова назначается опытный контрразведчик Александровский. Вряд ли Урицкого могла порадовать такая замена — ведь это был грозный признак того, что приближается «великая» чистка.
И действительно, уже через пять месяцев сам Урицкий оказался изгнанным из Разведупра, а в ноябре 1937 года — арестованным. В августе 1938 года его расстреляли, а впоследствии посмертно реабилитировали.
Не возражая против смещения Артузова и Штейнбрюка, Сталин все же решил оставить на посту начальника Второго (восточного) отдела Карина, видимо потому, что он в то время считался крупнейшим специалистом по Востоку. Карин Федор Яковлевич (Крутянский Тодрес Янкелевич), 1896 года рождения, в ВЧК с 1919 года, в 1922—1924 годах нелегал в Румынии, Австрии, Болгарии. В 1924—1927 годах резидент внешней разведки в Харбине, в 1928—1933 годах — в Германии и Франции. С 1934 года — в Разведупре. Но Карин недолго оставался на своем посту. В мае 1937 года он был арестован. Приговорен как «иностранный агент» к расстрелу и в августе того же года расстрелян. Реабилитирован посмертно.
Сталин хорошо понимал, что ни Урицкий, ни тем более Александровский не в состоянии руководить военной разведкой. 21 мая 1937 года на совещании в Разведупре заявил: «…Разведуправление со своим аппаратом попало в руки немцев» и дал установку на роспуск агентурной сети.
89 
