103 
– Не надо мне твоих денег! – прошипела цыганка.– Смерть на тебе, и за тобой – смерть! – Она стряхнула на асфальт рубашку Николая и ту, которую он разорвал, трижды сплюнула и быстро засеменила прочь.
Николай усмехнулся, подобрал одежду, скатал. Из кармана рубашки выпала расческа Сворда. Дорогая, с золотой надписью готическим шрифтом. Николай поднял ее и спрятал в карман, остальное запихнул в урну.
Нет, прощальный поцелуй Дефера наверняка что-то значил. Николай Пархисенко определенно чувствовал, что сила его умножилась. Цыганка – знамение. Наверняка не последнее. Скоро он перестанет быть Шаманом. Имя его будет… Сатана подскажет.
Николай дошел до метро, спустился вниз, махнув перед контролершей пустой ладонью, сел на идущий к центру поезд, огляделся… и вздрогнул. Вот оно, второе знамение!
В соседнем вагоне, в каких то пяти-шести метрах от сатаниста, жались друг к другу двое. Очень знакомая парочка. Юра и Даша.
Глава седьмая
По случайному совпадению Кошатник, как и его везучий наставник, в этот день отправился за город. Правда, не в комфортабельном «мерседесе», а скромно, на электричке.
Кошатник успешно, то есть без контролеров, доехал до нужной станции, купил на сэкономленные деньги бутылочку пива и двинулся пешком по знакомой дороге через поселок, в лес. Кошатник направлялся в лес не потому, что ему захотелось ягод, и не с оздоровительными целями. На здоровье Кошатник и так не жаловался, а то, за чем он шел, было предназначено не для восстановления здоровья, а скорее – наоборот. Настроение у Кошатника было неважное. Во-первых, он не любил жару, а во-вторых – достало все до предела. Особенно достал лидер Николаша. Чтобы разобраться с жарой, Кошатник стянул куртку и майку и обмотал вокруг пояса – заодно и нож прикрыл. Разобраться с Колькой сложнее, чем с жарой. Но у Кошатника была одна идейка. Поэтому он и приехал в лес.
Было еще утро. Пели птички, стрекотали кузнечики, порхали бабочки…
К природе Кошатник, дитя пьяной городской коммуналки, был равнодушен. Все эти чириканья, все эти комары-мошки его не радовали, а раздражали. Так же, как и солнце. Это было правильно. «Я – сатанист,– думал Кошатник.– Ночь, тьма и смерть – мне. Остальное – овечкам боженьки».
Напевающий девичий голосок Кошатник услышал издали. И сразу же сошел с тропки и спрятался в малиннике. Оскалившись в предвкушении, он замер, ожидая. Если девка одна…
Одна. Через минуту Кошатник увидел мелькающую между стволами красную косынку. Пение стало громче. Кошатник дождался, пока девчонка поравняется с кустами,– и выскочил на тропу.
Певшая вскрикнула, отскочила назад – здорово испугалась.
Тут Кошатник понял, что ошибся. Звонкий голос обманул. Это была не девка, а взрослая тетка лет под тридцать, в купальнике с пляжной сумкой через плечо.
Сначала Кошатник заколебался, хотел свалить, а потом решил: а какая, на хрен, разница? И оскалился злобно и угрожающе – вылитый волчонок.
Между тем, пока он размышлял, тетка оправилась от испуга и засмеялась:
– Тебе чего, мальчик?
– Сейчас узнаешь,– пообещал Кошатник и наработанным движением выхватил нож. То есть хотел выхватить его ловко и молниеносно, но запутался в обмотанных вокруг пояса тряпках, и вместо стремительного выхватывания получилось долгое и некрасивое выковыривание.
Пока он вытаскивал оружие, тетка с интересом наблюдала, а когда он, наконец, достал нож и завертел его бабочкой, как недавно научился, тетка не завизжала, не бросилась наутек и не обмочилась от страха.
– Ловко у тебя получается,– заметила она и поставила сумку на траву.– Извини, пирожков у меня нет.
– Чего? – опешил Кошатник.
– Пирожков. Слыхал такой анекдот: встречает волк Красную Шапочку. Та говорит испуганно: «Что, трусы снимать?» «Нет,– рычит волк.– Пирожки давай!» Так вот, хотя я и Красная Шапочка,– она дотронулась до своей косынки,– но пирожков у меня нет. И денег тоже.– Она улыбнулась бесстрашно.– А если ты изнасиловать меня хочешь, так это и не обязательно. Такому славному мальчику я и так дам. Если хочешь.
Кошатник в полном ошеломлении уставился на тетку. Даже ножом вертеть перестал. Может, она шутит? Уж кем-кем, а славным мальчиком он себя не считал.
– Ну так что? – спросила тетка.– Пошли? Или разбежались по разным концам лагеря?
Кошатник напряженно думал. Он хотел чувствовать себя крутым и устрашающим, настоящим сатанистом. А выходило, что он – «славный мальчик». И что самое обидное, Кошатник и почувствовал себя мальчишкой…
103 
