Особенно,... 
24 
– Пришел один господин, мадемуазель. Он говорит, что служит секретарем его светлости и хочет побеседовать с вами.
– Попроси его войти! – поднимаясь, ответила Илона.
Слава Богу, хоть кто-то хочет с ней поговорить! В гостиную вошел пожилой человек. Почтительно поклонившись, он произнес:
– Его светлость просил меня передать вам, госпожа, список приглашенных на завтра, чтобы вы подготовились, а также сообщить вам, что сегодня вечером состоится обед, на котором его светлость представит вас своим родственникам.
– Благодарю вас! Могу я узнать ваше имя?
– Дуца, госпожа. Граф Дуца.
– И вы секретарь моего мужа? Граф Дуца рассмеялся:
– Это одна из моих должностей, госпожа! А еще я ревизор, комендант замка и главное доверенное лицо!
Илона тоже рассмеялась:
– Вижу, вы очень занятой человек!
– Но не настолько, госпожа, чтобы не быть к вашим услугам в любое время!
– Благодарю вас, граф! Надеюсь, вы поможете мне избежать ошибок. Вам, полагаю, известно, что я не была в Добрудже много лет и совершенно не в курсе возникших в последнее время проблем!
– Мы все молимся, госпожа, чтобы они наконец исчезли!
– Надеюсь!
Граф Дуца собрался покинуть ее, но Илона воскликнула:
– Пожалуйста, пожалуйста, не уходите! Расскажите мне о родственниках мужа, с которыми мне предстоит сегодня познакомиться. Вы же понимаете, как меня тревожит эта встреча!
Ей показалось, что в глазах пожилого человека появились доброта и понимание.
– Разумеется. У меня есть список приглашенных на обед, и я попытаюсь объяснить вам, кто они такие, и запутанные, сложные родственные отношения в семье Шарошей.
По приглашению Илоны он сел, и они проговорили почти час.
Она впервые узнала, что Шароши – более старинная фамилия, чем Радаки. Лишенные всяческого тщеславия, они вполне довольствовались жизнью сельских дворян и тратили деньги на путешествия по миру. В таких условиях главе семьи Радаков не составило большого труда стать царствующим монархом.
Граф объяснил, что многие члены семьи Шарошей в родстве с европейскими коронованными особами, но тем не менее играют весьма скромную роль в управлении собственной страной.
Слушая все это, Илона еще больнее воспринимала оскорбительную выходку отца по отношению к князю.
После ухода графа Илона более решительно настроилась на объяснение с мужем, чтобы умолять его забыть все слова, которые наговорил ему отец.
– Это счастливое место, мадемуазель! – сказала Магда, помогая Илоне надеть вечернее платье.
– Почему ты так считаешь?
– Я знаю, эти люди счастливы, и не только потому, что в замке свадьба. Здесь все улыбаются и поют!
– Я хотела бы услышать их песни, – пробормотала Илона, подходя к высокому зеркалу, обрамленному раскрашенными и позолоченными купидонами.
Для сегодняшнего вечера она выбрала белое газовое платье на серебристом чехле. Между драпировками красовались букетики белых цветов, схваченные серебряными лентами и сверкающие бриллиантами.
Такое платье могло быть сшито только руками парижских мастериц. Вкалывая блестящие бутоны роз в рыжие волосы Илоны, падающие локонами на спину, Магда воскликнула:
– Вы прелестны, мадемуазель! Жаль, что ваша матушка не видит вас!
– А может быть, и видит! – ответила девушка.
Мысли о матери никогда не покидали ее. Немного раньше, когда она принимала ванну, Магда пронзительно вскрикнула, увидев на ее спине пурпурные шрамы от хлыста.
– Что это, мадемуазель? Кто это сделал? Илона быстро завернулась в простыню.
– Упала во время прогулки верхом, Магда. Ничего страшного. Я не поранилась.
Обе знали, что это ложь. Магда прекрасно поняла, чей кнут оставил свои следы на белой коже Илоны, как и то, что ею движет та же гордость, что не позволяла королеве жаловаться. Поняв все, Магда сказала:
– Разумеется, мадемуазель, но вечером, когда вы разденетесь, я смажу ушибы целебным маслом, чтобы они зажили побыстрее.
А Илона тем временем думала: «Что бы теперь ни случилось, как бы ни было трудно, я свободна от папы, и он не сможет больше бить меня!» Одна эта мысль вызвала у нее ощущение легкости и свободы.
К обеду она спустилась с веселой улыбкой на губах. Илона знала, что выглядит необыкновенно привлекательной, и как бы ни сердился князь, ему будет не стыдно представить ее своим родственникам. Она все еще ощущала на своих губах вкус его поцелуев, и при мысли о том, что, когда разъедутся гости, он сегодня будет опять целовать ее, по всему телу пробежала легкая, приятная дрожь.
24 
