Последние отзывы

  42  

Внезапно Люсия поняла, что подбирает слова и доводы, готовая умолять маркиза помочь Англии — причем Люсия ни в коей мере не рассчитывала на отказ маркиза.

Когда же звезды померкли, а на горизонте проступил первый проблеск зари, Люсия поняла, что самое главное на свете — любовь. Она любила маркиза, а он мог помочь стране — и все это, вместе взятое, было важнее ее принципов и убеждений, а значит, от них следовало отказаться.

— Наверное, я буду наказана за это, маменька, — тихо сказала она, словно мать могла слышать ее, — и он скорее всего бросит меня как ту венецианку… и глаза у него сделаются жестокие, и будут полны ненависти… но к тому времени я успею объяснить ему, в чем состоит его долг и что он может и должен совершить.

Она помолчала, словно ожидая ответа матушки, но, не дождавшись, добавила:

— Ты ведь тоже очень любила папеньку, и только благодаря счастью, которое ты ему давала, он мог писать такие великолепные картины.

Люсия вспомнила, как год от года мастерство ее отца росло и наконец вылилось в великолепный гимн свету жизни. Этот необычный свет он ощущал в себе и смог добиться выражения его на полотнах. Но вдохновляла его всегда матушка Люсии — вдохновляла, подбадривала, заставляла поверить в то, что он должен продолжать писать их для будущего, хотя никто пока не понимает его картины.

«Когда-нибудь тебя оценят, — говорила она, — и твой дар миру будут почитать, дорогой».

— Я помню, маменька, как ты не позволяла отцу сдаваться, убеждала, что свет на его полотнах исходит от Господа… и точно знаю, что должна так же убедить маркиза нести этот свет людям, которым нужен вождь, сочувствовать им, покровительствовать, восстановить справедливость.

Небо озарилось первыми лучами зари. В каюту Люсии проник рассеянный свет, и девушка приняла это за ответ, которого ждала. Ей казалось, будто ее матушка сказала, что любовь маркиза — небесный дар, который нельзя терять.

«Я скажу ему, что исполню все его желания… и буду молиться, чтобы не наскучить ему слишком быстро… чтобы он не отослал меня прочь», — решила Люсия.

Она не слишком хорошо понимала значение «любовница» мужчины, но была уверена, что все, сделанное маркизом, будет не менее великолепно и приятно, чем его поцелуи. Он говорил, что любит ее, как никогда еще не любил ни одну женщину, и потому Люсия надеется, что их любовь не будет походить на его отношение к Франческе или к любой другой женщине, бывшей в его жизни.

Но все же Люсия выросла с убеждением в единстве Бога и любви. Она сознавала греховность своих мыслей, хотя ни за что не стала бы говорить об этом.

«Я буду молить Господа о прощении, — сказала она себе, — и потом, я ведь заставлю маркиза помочь другим людям, поэтому… не буду слишком стыдиться и чувствовать себя предательницей».

Однако сколько она ни спорила сама с собой, перед глазами у нее стояло разъяренное лицо ворвавшейся в комнату Франчески. Его обладательница не только была актрисой, но и принадлежала к женщинам, за которыми вечно волочились венецианские аристократы.

Матушка Люсии всегда смотрела на этих женщин с презрением и отказывалась даже говорить о них.

— Эти женщины не знают, кто такие леди, дорогая моя, — сказала она как-то раз Люсии.

— Но они ведь такие красивые, маменька, — отвечала дочь. Они как раз сидели в Опере, и Люсия видела, как прелестницы машут кавалерам в ложах, громко смеются и флиртуют со своими ухажерами.

— Смотри на сцену, Люсия, — строго приказала ей мать. — И помни, что для приличной девушки такие женщины не существуют.

Однако на самом деле они существуют, и маркиз пожелал, чтобы она стала одной из них. Захочет ли он, чтобы Люсия начала краситься? Станет ли дарить ей драгоценности, как дарил их Франческе? А другие женщины — когда она будет с маркизом, они наверняка станут смотреть сквозь нее, словно не замечая ее присутствия.

Люсия вздрогнула, как вздрагивала раньше, столкнувшись с мужчиной на венецианских улицах. Впрочем, останься она одна, без маркиза, мужчины всюду стали бы преследовать ее, как и прежде. Даже если она похоронит себя в Литтл-Мордене и весь остаток жизни проведет только с нянюшкой да с фермерами, они все равно до нее доберутся.

«Но что же мне делать? — вопрошала Люсия. — Когда у меня кончатся деньги, которые маркиз заплатит за картины, мне придется самой зарабатывать на жизнь». Круг замкнулся, она пришла туда, где родилась, Люсия поняла, что, как бы ее ни осуждали, безопаснее всего будет остаться с маркизом. В этом случае бояться придется только одного — что однажды она надоест ему. А пока она ему нужна — и она поможет ему «поймать падающую звезду».

  42