ФАНТАСТИКА

ДЕТЕКТИВЫ И БОЕВИКИ

ПРОЗА

ЛЮБОВНЫЕ РОМАНЫ

ПРИКЛЮЧЕНИЯ

ДЕТСКИЕ КНИГИ

ПОЭЗИЯ, ДРАМАТУРГИЯ

НАУКА, ОБРАЗОВАНИЕ

ДОКУМЕНТАЛЬНОЕ

СПРАВОЧНИКИ

ЮМОР

ДОМ, СЕМЬЯ

РЕЛИГИЯ

ДЕЛОВАЯ ЛИТЕРАТУРА

Последние отзывы

Слепая страсть

Лёгкий, бездумный, без интриг, довольно предсказуемый. Стать не интересно. -5 >>>>>

Жажда золота

Очень понравился роман!!!! Никаких тупых героинь и самодовольных, напыщенных героев! Реально,... >>>>>

Невеста по завещанию

Бред сивой кобылы. Я поначалу не поняла, что за храмы, жрецы, странные пояснения про одежду, намеки на средневековье... >>>>>

Лик огня

Бредовый бред. С каждым разом серия всё тухлее. -5 >>>>>

Угрозы любви

Ггероиня настолько тупая, иногда даже складывается впечатление, что она просто умственно отсталая Особенно,... >>>>>




  27  

– Не знаю. Я не покупаю судебных решений.

Солод поправил подтяжки, выпрямившись в кресле, включил лампу с матерчатым абажуром; снова дернул шнурок и погасил свет.

– Двадцать-тридцать тысяч баксов, – сказал он. – Всего-навсего.

– Тогда задумайтесь вот о чем: такой поворот событий не понравится отцу Аллы. Он богатый и влиятельный человек. Это только мое предположение. Мне кажется, что он это дело так не оставит. У вас возникнут проблемы.

– Старик уехал отсюда несколько лет назад, – лицо Солода оставалось непроницаемым. – Его отъезд больше напоминал бегство. Почему он уехал? Однажды к нему пришли авторитетные люди и предложили продать бизнес. По цене, которую назначит покупатель. Старик немного подумал и принял положительное решение. В ином случае он давно бы лежал на кладбище. Он заблаговременно вывез из страны свои сбережения, поэтому теперь он богатый человек. Там, у них. А здесь он никто и ничто. Здесь у него много врагов. А приехать в Россию, чтобы повидаться с покойной бабушкой, – все равно что подписать себе смертный приговор. Обратно в Америку он вернется без головы. И других частей тела. Он может отстаивать свои интересы через адвокатов, но все это пустая трата времени и денег. И старик это понимает. Вот так, и только так. А я живу в этой грязной помойке. Дышу этим отравленным воздухом. Знаю много людей, от которых зависят важные решения. Короче, не Носкову со мной тягаться.

– Жаль. Я думал, мы достигнем в переговорах хоть какого-то результата…

– Результат? – переспросил Солод. – Чтобы тебя не разочаровывать, будет результат. Скажем, такой. Хочу, чтобы ты запомнил мои слова и передал той психованной бабе вот что. Скажи ей: пока не поздно, пусть валит обратно в Штаты. Или еще куда. Свой гнев я сдержать смогу. Но у меня есть друзья, которые… Люди искренне переживают мою личную трагедию, как свою. За них я не отвечаю, и сдержать их долго не смогу. Короче, скажи ей, что безопасность я гарантирую. Но только в течение пяти дней. Делаю это из гуманных соображений. Пять дней – это не так уж мало. А потом… Я противник насилия, всему есть предел. Вот это и есть результат переговоров.

– Больше похоже на угрозу.

– Наоборот, Дима. Пять дней – это мой подарок. Время пошло.

Солод поднялся, похлопал гостя по плечу и даже выдавил из себя кислую улыбочку. Радченко подошел к двери, потянул на себя массивную латунную ручку. Но передумал и повернулся назад. Солод, скрестив руки на груди, стоял в пяти шагах за его спиной, словно ждал чего-то.

– Она беременна, – сказал Радченко.

Солод обмяк, переменился в лице и сделал полшага назад. Но быстро справился с замешательством.

– Что?

– Я говорил в Штатах с врачом. В той клинике, где она лежала. Пятый месяц. У вас будут еще какие-то поручения или пожелания? Может, вам нужно время, чтобы все обдумать?

– Я не меняю решений, – голос Солода снова звучал твердо. – И передайте этой особе: пусть не злоупотребляет моим терпением.

Радченко вышел под хмурое дождливое небо, сел в машину и выехал на шоссе. Он думал, что сегодняшний день не прошел даром. Многое прояснилось, встало на свои места. Надо действовать. Только вот со временем беда: за пять дней ничего не успеешь.

* * *

Строитель Ахмед Абаев проснулся от боли в ноге. Взял с тумбочки две обезболивающие таблетки, разжевал их и проглотил. Потом некоторое время лежал, наблюдая, как за окном светает. Он не дожидался, когда боль немного утихнет. Легче не стало, и Абаев, хватаясь за края узкой кушетки и стену, поднялся на ноги и включил свет.

Под потолком вспыхнула хилая лампочка, прикрытая пыльным матерчатым абажуром. Комнатенка была крошечная; здесь едва помещалась кушетка, на которой даже худой невысокой девице будет тесно, у окна однотумбовый столик с поцарапанной полировкой и шкаф, сбитый из листов фанеры и покрашенный на скорую руку. На вбитых в стену гвоздях висела одежда: рабочая куртка и грязные штаны. А рядом – выходные светлые брюки и пестрая рубашка из ацетатного шелка. Абаев сел на табурет, снял повязку с раны. И поморщился от неприятного ударившего в нос запаха.

Ахмед успокоил себя мыслью, что плохо пахнет не простреленная пулей нога. Воздух в комнате почему-то всегда остается несвежим, затхлым, будто сидишь в мусорной яме. Наверно, канализационные трубы, которые проходят под квартирами первого этажа, подтекают, наполняя подвал дома зловонной жижей, а уж оттуда запахи расходятся повсюду. Ахмед стал разглядывать ногу, но при таком плохом освещении немного увидишь.

  27