25 
– Это еще кто? – спросил Бессонов.
– Начальник рыбинспекции, – сказал Ленечка.
– Черт! Совсем соображаловка отказывает… – Бессонов потер лоб.
– Выспаться тебе надо, Женя, – сказал Ленечка.
– Надо. Знаете, мужики, что мне не показалось: не хочет Грязный с Хлебаловым биться. Придристал ворик, что на него совсем не похоже. Тем более, по авторитету Грязный не ниже Хлебалки. А уж сейчас, когда тот со всеми разосрался… Не нравится мне это. Непонятки…
– Это по блатному авторитету смотрящий Ширгорода весомей Хлебалова, – сказал Ленечка. – А по настоящему тоннажу проигрывает вчистую. Вспомни, что Леха рассказывал: как «быков» Чудика на счет раз положили с вертушки…
Заурчал мобильник.
– Это мой, – сказал Шелехов. – Ленечка, дай мне его, пожалуйста… Да, я… Да… Большое спасибо!
Он отключился, поглядел на своих друзей.
– Андрей Игоревич звонил, – произнес он тихо. – Сегодня в Никитском ЗАГСе был зарегистрирован брак гражданина Хлебалова с гражданкой Павловой.
– С какой еще Павловой? – буркнул Бессонов.
– С Надей Павловой, – сухо произнес Алеша. – С племянницей Сурьина.
– Той, которая к нашему Ужику ходила? – Бессонов снова потер лоб. – Какого хрена ее в Никитск понесло?
– Иди-ка ты спать, Евгений Михалыч! – сказал Шелехов.
– Иди-иди! – поддержал Алешу Ленечка. – Без тебя разберемся!
Глава четырнадцатая
Совсем не так представляла Надя свою свадьбу. Впрочем, и Аленка тоже не думала, что ее поведут под венец насильно, а в жениха всадят пулю прямо на ступенях церкви.
В Никитск их привезли вдвоем: Надю и Аленку.
Поселили в доме Хлебалова, тоже вдвоем, но под неусыпным присмотром.
На следующий день жених прислал кольцо с бриллиантом. Бриллиант был меньше, чем камешки в Надиных сережках.
– Твой хозяин – жмот! – сказала Надя Юматову.
Тот пожал плечами. У Хлебалова были большие проблемы с наличкой, и выбрасывать деньги на такие глупости, как кольца и прочие свадебные бирюльки, никитский князек не собирался.
Наде показали несколько готовых платьев, все они оказались велики. Пришел задроченный педик – модельер. Снял мерку. Платье сшили за ночь. Сшили отвратительно. Надя разорвала его в клочья и наорала на Юматова, который пришел разбираться.
Она понимала, что платье – ерунда, что речь идет о ее жизни, но не могла остановиться.
Юматов кое-как ее успокоил. Новое платье сшили на его деньги. Получше.
За день до свадьбы приехал жених. И с ходу принялся решать насущные проблемы. Надя в этом списке была где-то между перерегистрацией ЗАО «Транстревел», поставлявшем гувернанток и прочий женский персонал в Западную Европу, и строительством второй резервной подстанции в поселке Праздничное.
Надя ждала его целый день, с некоторым страхом. Она ведь почти не знала своего будущего мужа. Да, выглядел он достаточно представительным. И Наде Хлебалов всегда нравился – как мужчина. Но внешность обманчива. И секретарь у него – явно нетрадиционной ориентации. Это настораживало. Было бы очень обидно в итоге оказаться женой гомика. Уж лучше – импотента. С другой стороны, Хлебалов мог оказаться извращенцем-садистом. Надя отдавала себе отчет, что будет в полной власти будущего мужа. По крайней мере, до тех пор, пока он не сочтет нужным предоставить ей хоть какую-то свободу. Еще ее мучило: что с дядей? Спрашивать об этом Юматова было бесполезно. Впрочем, через некоторое время она все узнает.
Вскоре после приезда Хлебалова за Аленкой пришли его люди. Ее должны были отвезти в Ширгород и отпустить. Аленка обещала выяснить, что с Надиным дядей, позвонить и рассказать. Прощаясь, она плакала и благодарила Надю.
Наде очень хотелось верить, что Хлебалов сдержит обещание и отпустит девочку.
Уже начало темнеть, когда Хлебалов наконец нашел несколько минут для своей невесты.
Надю привели к нему в кабинет. Она увидела серого от усталости мужчину, который, впрочем, собственноручно налил ей рюмку коньяку.
– За будущее! – сказал он, махом опрокидывая рюмку.
Надя чуть пригубила. Она ждала продолжения, но продолжения не последовало.
– Спокойной ночи, – сказал жених и кивнул охране, чтобы проводили невесту в ее комнату.
Надя была оскорблена. И еще она поняла: сегодня ночью она будет спать одна. На физиономии никитского «князька» было крупным шрифтом написано, что как женщина Надя сейчас его совершенно не интересует. Наверное, это было хорошо. Но Наде все равно было очень обидно. Полночи она проплакала. Слез ее никто не видел. Аленка уехала, тюремщики остались снаружи. Да, совсем не такой представляла себе Надя Павлова замужество. Но она была сильной, эта маленькая женщина. И знала, на что идет. На что и за что.
25 
