Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
49 
– На хер пошли! – рявкнул Ленечка. – Бего-ом!
Команда была выполнена безотлагательно. Но раньше, чем утих топот, из-за дырки в заборе вылез Монах с автоматом под мышкой.
– Ерунда, – сказал ему Ленечка. – Шпана местная. Не люблю.
– Почему? – спросил Алексей.
– С детства. Я маленький хилый был, очень меня доставали. К тому же я – еврей.
– А это имеет значение? – удивился Алеша.
– Имеет, – подал голос Монах. – Я-то знаю.
– Ты что, тоже еврей?
Ленечка и Монах засмеялись.
– Нет, – сказал Монах. – Я как раз и был такой вот шпаной. Ну, может, маленько посмелее. Мы с Ленечкой в одном квартале жили и боксом в одной секции занимались.
– Серьезно?
– Ну! И хилый он поначалу был, это точно. Щелчком завалишь. Но гордый. А когда ты хилый и гордый, то по жизни проблем много. От чего-то приходится отказаться: либо от хилости, либо от гордости. Или от того и другого.
– Монах у нас философ, – усмехнулся Ленечка.
– Я не философ, я поэт! – заявил Монах.
Теперь засмеялся и Алеша.
А Монах обиделся.
Загудел Ленечкин телефон.
Поговорив, Ленечка заметно оживился.
– Они едут! – радостно заявил он.
– Как прошло? – поинтересовался Монах, сразу забыв об обиде.
– Свинтили всех, включая Стену. Пока все идет неплохо, а, Монашек?
– Угу. «Пока все идет неплохо», – сказала бабушка, пролетая мимо десятого этажа.
– Пессимист! – Ленечка ткнул кулаком Монаха в бок, тот успел заблокировать, попытался выкрутить Ленечкину руку, но получилось наоборот.
– Тюлень хренов! – зарычал Монах, безуспешно пытаясь вывернуться.
– Отпусти его, и пошли, – сказал Шелехов. – Время.
Глава двадцать седьмая
Носилки внесли в дом, поставили на пол.
– Глазенки-то открой, не придуривайся!
Веня открыл глаза. Над ним стояли несколько мужчин. Кроме Куркова – все незнакомые.
– Посадите его, – распорядился один из них, не Курков. Значит, Курков тут не главный. Если Веню взяли сурьинские, то старшим должен быть Курок, это без вариантов. Значит, не сурьинские? А кто?
Веню отстегнули от носилок, подняли…
– Тяжелый, гад, – пожаловался один их «грузчиков».
Застенова усадили на пол, пристегнули наручниками к железной трубе.
– Здравствуй, Веня!
Застенов прищурился. Знакомое лицо… Ах ты, мать…
– Лешка!
– Да. Пожалуйста, оставьте нас одних.
– Но… – попытался возразить кто-то из присутствующих.
– Пожалуйста! – строго произнес Шелехов-младший.
И вся кодла, включая очень недовольного Куркова, вывалила из комнаты.
Веня был впечатлен.
– Может, ты и браслеты с меня снимешь? – спросил он, глядя на Алексея снизу вверх.
– Может быть. Попозже. У нас мало времени, Веня, поэтому давай определимся сразу: мы враги?
– По крайней мере, не друзья, – проворчал Застенов. – С друзьями так не обращаются. Что с деньгами?
– Пусть тебя это не волнует, – сказал Алеша. – И все вопросы – после. Сначала – ответы. Первый: где Алена?
– Далась тебе эта девка!
Шелехов присел на корточки, заглянул Застенову в глаза:
– Веня, – произнес он негромко, – я не хотел бы обойтись с тобой плохо. Я тебя уважаю и хотел бы, чтоб ты оказался на моей стороне. Когда мы разберемся с Николаем Григорьевичем…
– Что? – Застенов расхохотался. – Ну, ты сказал, Леха! Ха-ха-ха!..
– Смейся, сколько хочешь, – с кривой улыбкой проговорил Алеша, – но тебе придется нам помочь.
– Даже не рассчитывай! – сказал Застенов. – Я допускаю, что Хлебалов поступил с тобой не очень хорошо, но отчасти ты сам виноват. Он твой опекун…
– …Который сначала убил моих родителей, а потом присвоил мое имущество. Ты в курсе, что заводы отца больше мне не принадлежат?
– Да. Сочувствую тебе, но это российский бизнес. Любой на его месте поступил бы так же. Хлебалов, по крайней мере, оставил тебя в живых, вырастил, помог получить образование…
– Удивительно! – воскликнул Алеша. – Все знали, что меня ограбили… Кроме меня!
– Ты бы так и так все потерял, – возразил Застенов. – Ты был просто несмышленый… сопляк! Да ты и есть несмышленый…
– Вот тут ты ошибаешься! – перебил Шелехов. – Но давай закроем этот диспут. Сейчас все обстоит просто: ты проиграл. И выбор у тебя невелик: или помогаешь нам по собственной воле, или мы тебя заставим!
– Интересно, каким образом? – теперь настала очередь Застенова криво ухмыляться. – Пытать будете?
Алеша покачал головой.
49 
