Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
55 
Одна проблема: Миша – человек Стены. Стена же его и поднял. Так что, если с Веней действительно что-то не так, то крайним, точняк, окажется Дыня.
Поэтому Дыня, тихонько слиняв из холла, не стал звонить Мише по местному телефону, а, немножко поколебавшись, позвонил по мобиле Тише Кочко.
– Тихон Матвеич, это Дыня. Тут такое дело: Стена к нам приехал…
– Тебе что за дело? – сердито сказал разбуженный Тиша.
– Так он, типа, не в себе. Вроде как пьяный, а не пахнет. И пацаны с ним – незнакомые.
– И что с того?
– Так они приехали жену Николая Григорьича забрать.
– Хочешь, чтобы я разбудил хозяина и поинтересовался, действительно ли он послал Застенова за женой или нет? – ядовито осведомился Тиша.
– Ну… Я, типа, на всякий случай… – Дыня лихорадочно искал, что бы еще такое сказать… Существенное. Про морды подозрительные? Нет, не стоит… Про ширгородские ментовские номера на крузаке? А может…
– А еще с ними пацан этот, молодой, – сказал Дыня.
– Какой еще пацан?
– Воспитанник Николай-Григорьича. Ну этот, как его… Лехой зовут.
– Что?! – Весь сон с Кочко как рукой сняло. – Ну-ка еще раз, поподробнее…
Через две минуты он уже звонил Хлебалову. А еще через две минуты телефон спецсвязи на столе «коменданта» поселка Праздничное разразился злобной трелью.
– Мать вашу так! – заорал Хлебалов ошарашенному дежурному. – Спите, бля! Все, бля, просрали, мать вашу! Мишка где? Спит? Ах он, сука, еще и спит! Ну-ка живо его сюда!..
Организовать прослушивание телефонной линии хлебаловской спецсвязи было весьма затруднительно. Зато оба его мобильника, сотовый и спутниковый, стояли на постоянной прослушке и все сколько-нибудь интересное немедленно сообщалось куда следует. А разговор Тиши Кочко со своим шефом показался дежурному оператору очень интересным…
– …Постарайтесь продержаться как можно дольше! – сказал Андрей Игоревич. – Отбой.
– Минутку!.. – раздалось в трубке прежде, чем подполковник отключился.
И Шелехов сказал ему два слова, которые вот уже двенадцать часов безуспешно пытались выяснить все задействованные операторы Андрея Игоревича и двое вооруженных направленными микрофонами спецназовцев, скрытно расположившихся у обоих ворот поселка.
– Поможет, сынок, еще как поможет, – сказал подполковник, отключившись и пряча трубку в чехол. – Возможно, тебе даже удастся уцелеть.
Лично подполковнику этого очень хотелось. Не в ущерб государственным интересам, конечно…
Андрей Игоревич достал из бардачка рацию.
– Орел, я – Рысь. Время «Ч» – четыре тридцать. Вариант три-один.
– Я – Орел. Для три-один нужен ключ.
– Ключ я везу, Орел. Ждите.
Подполковник засунул рацию в нагрудный карман куртки. Не то, чтобы он допускал возможность прослушивания противником его собственных переговоров, нет, это скорее, был приобретенный за годы службы рефлекс.
– На точку! – скомандовал подполковник щоферу и пристегнулся.
Взвизгнув покрышками, старенькая с виду, но весьма навороченная под капотом «волга» вылетела из ворот в/ч 123—22 Ширгородского ВО, располагавшейся на окраине города Краснянска, и, отбрасывая в темноту синие блики, понеслась в сторону моста через Юрь. С трудом поспевая за «волгой», туда же покатил белый фордик с синей полосой поперек туловища.
Группа прикрытия. Командирские часы на запястье лейтенанта, командовавшего охраной подполковника, показывали два часа восемь минут.
Глава двадцать девятая
– Ну, мудаки! Полные мудаки! – злобно пробормотал Бессонов. – Так облажаться!
Монах молчал. Со стороны Бессонова это была самокритика. Все они облажались, иначе не скажешь.
Когда Лешка примчался с экстренным сообщением, Бессонов отреагировал совершенно по-идиотски. Вместо того чтобы загнать всех в дом и перетащить оружие, принялся сгонять в кучу охрану хлебаловского особняка. Будь здесь Уж или Ленечка, они бы, несомненно, «поправили» Бессонова… А так… А так, когда оказалось, что бригадира, Дыни, нигде нет, все они все еще минут десять искали пропавшего по всему дому… И доискались.
Джип с сурьинскими, заблокировавший ворота, снесли одним выстрелом. В «скорую» из гранатомета лупить не стали. Может, побоялись дом задеть. Но из пулемета фургончик отперфарировали под дуршлаг. О тех, кто сидел внутри, и о «боевом железе», оставшемся в «скорой», можно было забыть. В распоряжении осажденных осталось только собственное легкое стрелковое, десяток ручных гранат и пистолеты охранников. А у противника – гранатометы, минометы, скорострельные орудия…
55 
