89 
— Ничего. Бывает, и ты раздражаешь.
Печально хмыкнув, Паркер схватила полотенце.
— Да, бывает. В данный момент я сама себя раздражаю. — Она принялась энергично растирать лицо полотенцем и замерла, не отняв полотенце от лица, когда Лорел подошла и обняла ее. — Я не хочу плакать, потому что глупо плакать из-за этого. Лучше раздражать, чем вести себя глупо.
— Ты меня не раздражаешь, и ничего глупого я не вижу, и ты знаешь, что я никогда тебе не вру.
— Знаю. — Паркер судорожно вздохнула, опустила полотенце.
— Ты злишься, и расстроена, и очень устала. Поэтому отдохни пару часов. Я справлюсь со всем, что всплывет. Если не смогу, позову Эмму и Мак.
— Может, я действительно отвлекусь на часок. Прогуляюсь, прочищу мозги.
— Делай что хочешь, лишь бы помогло. Отдай мне телефон…
— Но…
— Никаких но. Паркер, отдай мне телефон. — Прищурившись, Лорел протянула руку, согнула указательный палец. — Иначе я буду вынуждена сделать вывод, что проблемы с доверием не только у Малкома.
— Это несправедливо, — пробормотала Паркер, однако отцепила телефон от запястья.
Она не переоделась, просто накинула куртку с капюшоном, застегнула молнию до подбородка. После вечернего дождя холодный воздух был изумительно свежим и бодрящим. Под ногами хрустела примороженная трава. Обнаженные деревья тянули темные костлявые руки к ослепительно-голубому небу, и Паркер пожалела, что не захватила темные очки.
Осень с ее многоцветьем и приглушенными ароматами почти закончилась, и зима уже заявила свои права. Всего лишь через месяц свадьба Мак.
Еще столько всего предстоит сделать. Может, и к лучшему, что они с Малкомом разбежались. Она должна сосредоточиться на самой важной в истории «Брачных обетов» свадьбе.
Видит бог, у нее полно хлопот и с другими торжествами, особенно с весенней фантасмагорией «Мебели Симан», о которой ей не дают забыть ни на минутку. Не закончено планирование свадеб Эммы и Лорел.
И книга. Подруги внесли свои изменения и добавления. Книга почти готова. Можно уже посылать ее агенту.
На самом деле все просто и ясно: с такой занятостью абсолютно нет времени на серьезные отношения.
Может быть, когда-нибудь потом. Но не сейчас. И когда придет время, у нее все будет: и слияние душ, и абсолютное доверие.
Как у ее родителей.
Она не может — и не позволит себе — любить человека, который не ищет в любви всего, что ищет она сама. Как бы ни было больно сознавать и принимать это сейчас, потом было бы еще больнее.
— Паркер, привет!
Она резко вынырнула из своих горестных размышлений и уставилась на Картера, спешащего к ней… с портфелем в руке.
— Картер! Я совершенно потеряла представление о времени. Ты уже едешь на работу?
— Да. Все в порядке?
— Конечно. Просто я… Я пойду в дом, у меня полно работы.
Картер взял ее за руку.
— Что случилось?
— Ничего. Правда. Я просто не выспалась, поэтому… — «Господи, я веду себя точно, как Малком. Замыкаюсь, отгораживаюсь». — Кажется, мы с Малкомом вчера вечером расстались.
— Если это правда, мне очень жаль. Можешь рассказать, почему?
— Я думаю, у нас слишком мало общего, мы на многое смотрим по-разному. Хотим разного. — Снова слезы стиснули грудь. — Картер, я не уверена в нем. Я его не понимаю.
— А хочешь понять?
— Всегда хотела, и, похоже, из-за этого у нас ничего не получается.
Картер поставил портфель на землю, обнял Паркер за плечи и повел по дорожке.
— Тебе пора на работу.
— Еще есть время. Когда у нас с Мак были проблемы, когда я чувствовал, что не понимаю ее, ты помогла мне. Вдруг я смогу сделать для тебя то же самое.
— Картер, он не впускает меня в свою жизнь, он — сплошные запертые двери. Когда бы я ни спросила его о тяжелых временах — а именно тяжелые времена делают нас теми, кто мы есть, — он отмахивается, мол, это было давно, или меняет тему.
— Мэл действительно не любит говорить о себе. Думаю, ты права насчет запертых дверей. И еще я думаю, что некоторые люди запирают одни двери, чтобы открыть другие. Они думают, будто не смогут войти в другие, если не отгородятся от прошлого.
— Я понимаю, правда, понимаю. До некоторой степени. Но как можно быть рядом с кем-то, надеяться, что останешься с ним, если он не раскрывается, не делится проблемами, трудностями? Не принимает помощь?
— Из того немногого, что говорит Мэл, и того — побольше, — что рассказывала моя мама, ему досталось в детстве. Эмоционально, когда он потерял отца, физически — от дяди и тетки. Учителю то и дело приходится общаться с детьми, которые пережили или переживают нечто подобное. Во многих случаях доверие достигается не сразу, и приходится здорово потрудиться.
89 
